нишах и между колоннами освещались только факелами, которые несли в руках редкие прохожие. Днем здесь свободно прогуливались и отдыхали горожане, а вот по ночам эти ниши служили отличным укрытием для поджидающих своих жертв грабителей.

По периметру полуциркульного здания театра Марцелла также были установлены статуи богов, богинь и императоров. Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг задался вопросом: почему статуи императоров такие маленькие? Нам нужны колоссы. Почему на крохотном Родосе есть Колосс, а у нас, в Риме, нет? Надо возвести такой, чтобы вытеснил родосского из списка семи чудес света.

К этому времени публика начала покидать театр. Выходов было несколько, и возле каждого стояли ожидавшие своих хозяев рабы с факелами в руках, они должны были позаботиться о том, чтобы хозяева безопасно добрались домой. Одна довольно большая группа, выйдя из театра, повернула на юг в направлении Авентинского холма.

– Они наши, ребята! – сказал Серен, и мы пустились следом.

Поначалу людей вокруг было многовато, но чем дальше от театра мы отходили, тем безлюднее становились улицы. Мы, не скрываясь, преследовали своих жертв. Наши шаги отчетливо звучали по мостовой. Наши жертвы ускорили шаг, мы тоже. Среди них были и женщины – мужчины чуть ли не тянули их за собой. Кто-то побежал, и все остальные тут же к нему присоединились.

Петроний торжествующе завопил и ринулся вперед, мы – за ним. Нагнали компанию быстро. Они остановились, повернулись к нам и принялись кричать:

– Не приближайтесь! Прочь! Оставьте нас!

Серен и Сенецио восприняли эти крики как сигнал к атаке. Они бросились вперед, сбили с ног старика, повалили на землю женщину. Отон ударил одного из мужчин дубинкой по голове, а старый коренастый Вителлий нанес жертве несколько быстрых ударов кулаками. Мужчина мешком осел на мостовую.

И тут вдруг меня атаковал высокий крепкий мужчина. Он ударил меня кулаком в лицо, а потом еще добавил дубинкой по голове. Я нанес ответный удар – мужчина отшатнулся и упал на спину. И пока он падал, я его узнал. Юлий Монтан – новый сенатор. Я был в ужасе. Дальше – хуже. Монтан с трудом встал на ноги и, стерев струящуюся из носа кровь, поклонился:

– Прости, цезарь, я тебя не узнал.

Чем он думал?

– Лучше бы ты в этом не признавался, – сказал я.

– Но… но… – замямлил сенатор.

– А теперь – все по домам, – скомандовал я.

Это относилось и к моим товарищам по ночным вылазкам.

* * *

Новый сенатор так меня отделал, что из-за синяков на лице я несколько дней не покидал своих покоев. Восторг на грани возбуждения, который я испытывал, притворяясь грабителем или бродягой, улетучился – пришло понимание, насколько неразумно и опасно было принимать участие в ночных вылазках моих приятелей. Примерить на себя, пусть ненадолго, другую личность – вот что было моей целью, только выбор этой личности был глупостью с моей стороны. Нет, с этого дня я буду собой, и только собой, пусть даже мое настоящее «я» не нравится или шокирует других. Жаль было отказываться от возможности ускользать из дворца под прикрытием и слушать в какой-нибудь таверне, что говорят простые люди, понимать ход их мыслей, но, увы, теперь это было невозможно.

Однако след той вылазки не оборвался в ту же ночь. Вскоре мне сообщили, что сенатор Монтан покончил с собой, посчитав, что покрыл себя несмываемым позором, когда посмел напасть на императора. Ну почему он признался, что видел меня? И почему, признавшись, не понял, что я не поставлю это ему в вину? Неужто мне следовало во всеуслышание сказать: «Прощаю тебя»?

И будто одной этой новости было мало, мне донесли, что на улицах Рима орудует банда под предводительством псевдо-Нерона. Разбойники сеяли хаос и даже убивали горожан. Надо было положить этому конец и заодно признать, что больше не смогу сбежать от своего дневного «я».

Что ж, если этот путь закрыт, надо найти другой. И вот однажды я сказал Акте, что мы вместе должны оценить место, где я запланировал построить свою новую виллу. Место это было в горах над рекой Анио, милях в пятидесяти от Рима. Мы бы открыто появлялись на публике, но там могли бы всецело и без оглядки принадлежать друг другу.

– Я намерен сотворить на этой вилле свой собственный мир, – сказал я.

XLI

Мы стояли на каменистой почве Апеннинских гор и смотрели вниз на бурлящие воды Анио. Порывы свежего ветра несли с собой запахи сосновой смолы. Здесь, в горах, зрение как будто обострялось, и все казалось чище, чем внизу, в долинах. И я решил – вот место, где я построю новую виллу.

Акте пригладила мои растрепанные ветром волосы.

– Слушаю тебя и чувствую: ты наконец успокоился.

Так и было. Синяки на лице исчезли, и я мог снова появляться на публике.

– Идем, давай посмотрим, – ответил я, взяв Акте за руку.

Мы поднялись по довольно крутому склону, остановились. Перед нами открывался вид на чудесную зеленую долину. Внизу шумела река.

– Вилла словно зависнет на долиной… И… – Я делился с Акте картиной, возникшей перед моим внутренним взором. – Мы построим дамбы и так создадим три небольших искусственных озера, а ниже этих озер построим виллу. Можем назвать ее Сублаквей – Подозерная.

В ту поездку я взял двух своих архитекторов, к этому моменту они уже с нами поравнялись.

– О да, цезарь, – сказал один из них, – у вас глаз настоящего архитектора.

– Но виллу реально здесь построить? – спросил я.

– Можно попробовать, – уклончиво ответил старший по имени Северус.

– Да, мы сможем, – заверил тот, что помоложе, по имени Целер.

– И как скоро? – спросил я.

– Сначала – дамбы, с ними придется подождать до начала весны. Затем станут заполняться озера, но это не займет много времени, – сказал Северус. – За зиму мы успеем составить план строительства. Какого масштаба виллу вы задумали?

– Это будет не одно здание, а несколько небольших, связанных между собой переходами и каналами – так я это вижу.

– Виллы поблизости, такие как вилла Клавдия, строили по традиционным проектам, – приподняв бровь, заметил Целер.

– Меня не волнует, что и как строил Клавдий. И вообще, что бы он ни строил, я желаю возвести то, что будет отрицать все его замыслы!

– На неровном рельефе возводить несколько небольших зданий куда разумнее, чем одно громоздкое, – спокойно кивнул Северус. – Да, мы не ошиблись, наш император видит как настоящий архитектор.

– И не только, – заметила Акте, – еще он – настоящий артист.

* * *