— Не знаю… Я на эту тему чуть мозги не сломала, думала, ты подскажешь чего. Официально одеваться или как?

— В смысле?

Бедная Ирина просто тянула время, потому что ее совершенно прибила мысль о том, что она на тему одежды даже не думала. А остался всего один день. А человек уже неделю мучается этим вопросом. Она пробурчала:

— Я не знаю, извини, нет времени.

И ушла, холодея от неразрешимости проблемы.

Через час она решилась. Выбрала момент, когда вокруг никого не было, и подошла к Юре.

— Юра, — начала она, бледнея и краснея одновременно, — мне нужно с тобой поговорить.

— Да, я весь твой, — Юра пока не осознавал всей серьезности проблемы.

— Юра, знаешь, у меня кроме тебя здесь друзей нет, да и ты, собственно… Но обратиться мне больше не к кому, мне очень неудобно, но я просто не знаю, что мне делать, я надеюсь, ты мне поможешь…

Ирина боялась поднять глаза, а Юра начал нервничать.

— Ну?

— Мне очень неудобно… Но я просто не знаю у кого еще спросить…

— Ну?!

— Ох…

— Ну?!!!

— А в чем обычно приходят на такие мероприятия?

— Что?

— Ну из одежды…

И тут Юра начал ржать. Не смеяться, а именно ржать. Петрова была готова провалиться сквозь землю, но уйти не могла, потому что Юрий вцепился в ее руку.

— Ой, не уходи… Ой, ты меня в гроб вгонишь… Посоветоваться ей больше не с кем… Я уж думал, ты меня попросишь ребенка тебе сделать. Стой спокойно, не уходи никуда. Я не понял, в чем проблема?

Ира шепотом, глядя в пол, пробурчала:

— Я не знаю, что мне надеть.

— Да, Ирочка, мне бы твои заботы. Джинсы, кроссовки и сексуальное нижнее белье, у меня большие планы на вечер.

— Юра, я серьезно.

— И я серьезно. Ладно, белье можешь не надевать — так даже лучше.

— Юра!!!

— Подожди, что ты от меня хочешь? Я тебе про джинсы сказал на полном серьезе. У тебя есть джинсы? Купи себе новые, с блесточками и цветочками, будешь звезда вечера. И трусики в тон — я проверю. Всё, извини, мне звонят.

Юра умчался, а Петрова поехала в магазин за новыми джинсами.

Что-то соображать Ирина начала только на следующее утро после юбилея. Да и то урывками. Голова не болела, но соображала с трудом. Шумела, как будто внутри черепа летал небольшой вертолет.

Сначала она обнаружила, что лежит одна на двуспальной кровати. Петрова в момент протрезвела. Она рывком села на кровати. Вертолет в голове заложил вираж, и Иру повело в сторону. Когда равновесие было восстановлено, Петрова сделала приятное открытие: спала она все-таки не в одежде. И тут же сообразила, что открытие не такое уж приятное — место рядом было смятым. Ирина потрогала простыню, и ей показалось, что та еще теплая.

Ира мужественно сползла с кровати и попыталась одеться. Одежда оказалась разбросана по полу. В голове вертолет летал кругами, подлетая то к левому уху, то к правому. Петрова осторожно присела (о наклоне речи не могло быть) и со всей возможной скоростью принялась натягивать на себя рубашку и джинсы.

«Это пансионат, — думала она сквозь вертолетный гул, — „Речной“? „Морской“? „Озерный“! Мы тут празднуем юбилей фирмы».

Под руку попалась початая бутылка минералки. Петрова перелила ее содержимое в себя за один присест. Теперь в голове плавала гудящая подводная лодка.

«Мы празднуем… То есть уже отпраздновали. Вчера. Было весело».

Ира застегнула последнюю пуговицу и немедленно сообразила, что ей срочно нужно в душ. В санузле она обнаружила лист бумаги формата А4 с размашистой надписью «Лучшая». Существительного к прилагательному не прилагалось. Петрова перевернула лист, оборот был чист. Ну, не совсем чист — к нему прилипли сосновые иголки, кое-где виднелись зелено-бурые пятна — но никаких надписей не наблюдалось.

Ирина решила задуматься над загадочными письменами только после душа. Это оказалось правильным решением. Вертолет-субмарину удалось из головы выжить, и соображалка сразу заработала почти на половину нормальной мощности.

«Лист — это из призов. Мы вчера призы вручали. „Лучшему певцу“, „За лучший анекдот“, „Лучшему повару“… за шашлык, кажется».

Петрова хорошенько вытерлась и взяла лист с надписью «Лучшая» в руки. Такую лаконичную номинацию она вспомнить не могла. Как и вручение прочих номинаций. Как и многие другие детали прошедшего праздника. Насилуя память, Ирина вернулась в комнату. Там ее взгляд упал на кровать. Теперь она была уверена, что на ней видны очертания двух тел. Петровой стало зябко, но тут память сделала ей подарок и сообщила, что Ирина занимает одну комнату с главбухом Ниной Аркадьевной. Дышать стало легче.

Выйдя в коридор, Петрова наткнулась на двух кряжистых мужичков. Кажется, это были директоры региональных филиалов. Или региональные партнеры. Словом, откуда-то с периферии. Вид у них был сурово-похмельный — но только пока мужички не заметили Иру.

— Привет! — закричал один из них, с отчетливой пегой щетиной. — А мы как раз третьего ищем. Давай к нам в комнату.

Второй молча извлек из помятого пиджака бутылку коньяка.

— Ты ж говорил, что у тебя только водка?! — изумился щетинистый.

— Так то ж Ириша, — пояснил запасливый.

Петрова издала мысленный стон и двинулась по коридору дальше. Память вдруг выдала яркую, но почему-то беззвучную картинку: Ира и периферийные мужики пьют на брудершафт втроем. Кажется, тоже коньяк. «А потом мы что, — ужаснулась Ирина, — целовались?» Память ответить не успела. Навстречу двигалась шумная ватага молодых маркетологов.

— Ой, Ирочка! — защебетали длинноногие девчонки, которых она часто видела в офисе, но имен не знала. — Мы так и думали, что к завтраку ты не встанешь. Вот, несем тебе поесть!

И Петровой были продемонстрированы молодые люди, которые тащили три дымящиеся тарелки, накрытые крышками от кастрюль. Сопротивляться сил не осталось. Ирина дала затащить себя в комнату. Там ей сунули в руки ложку и приказали есть. А чтобы Петрова не скучала, девицы наперебой делились воспоминаниями о прошедшем вечере.

— А ты танцами где занималась? — тараторила рыженькая (Света? Люда? Наташа?). — Так здорово! Такая классная растяжка! Я ногу могу только досюда поднять.

Свето-Людо-Наташа выскочила в центр комнаты и махнула ногой так, что едва не задела люстру.

— А у тебя еще круче получалось!

«Я? Танцевала? Круче?» — чтобы скрыть изумление, Ира принялась работать ложкой. Горячий жирный суп оказался очень кстати.

К разговору подключилась черненькая и широкобедрая, кажется, Анжела.

— А конкурсы тоже были прикольные. Особенно про сексуальные звуки.