– Отвези мальчишку домой, Лаклан, – отрывисто скомандовал он брату. – Мы с женой должны остаться на некоторое время наедине.

Лаклан сел на коня и, одной рукой ухватив Эндрю за одежду, усадил его позади себя.

– Ну, давай, парень, пошевеливайся, – усмехнулся он. – Лучше нам убраться отсюда побыстрей, пока мой брат не передумал. А то может так случиться, что какая-нибудь часть твоего нежного тела останется лежать здесь, на траве.

Кейр вскочил в седло и элегантным жестом притронулся к своему голубому берету.

– Леди Маклин, – сказал он, коротко кивнув.

Его глаза полыхнули зеленым пламенем.

Джоанне показалось, что ему ужасно весело, но он старается не показывать виду.

Боже, какое же у них у всех извращенное чувство юмора!

Без лишних слов оба брата отправились в путь, прихватив с собой Эндрю, который был несказанно рад, что его оставили целым и невредимым.

– Сфойфе! Не уефжайфе! – попыталась остановить их Джоанна, но они даже не обернулись.

Внезапно она осознала, в каком ужасном положении оказалась. Одна в лесу, с разъяренным мужем, руки связаны, во рту кляп, вокруг лежат окровавленные трупы пятнадцати разбойников, почти половину из них собственноручно убил ее супруг… Ей стало страшно и холодно, ее начала бить дрожь, даже шерстяная ряса не могла ее согреть. Тряпка, которой был завязан рот, казалась ей затягивающейся петлей.

Маклин потянул за веревку, шаг за шагом притягивая к себе Джоанну. Его губы были сжаты, брови сурово сдвинуты, казалось, что ничто и никогда не сможет смягчить его. Он смотрел на Джоанну, и в его драконьих глазах не было ни капли жалости.

Джоанна упиралась пятками в землю, но все равно двигалась к нему. Он подтащил ее так близко, что она ощущала на лице его дыхание. Их взгляды скрестились в безмолвном поединке.

Джоанна хотела отвести глаза, но не смогла. Она решила, что ни за что не попросит пощады, даже если он поднимет на нее руку. Она расправила плечи и выпрямила спину.

– Я вижу, тебе нравится играть роли, – сказал Маклин, которого явно забавляло все происходящее. – Сначала ты изображала мальчика-сироту, потом ты была лучником, сегодня вечером играла роль Пана, а сейчас ты – монашка! В какую игру мы поиграем теперь, дорогая женушка? Может, ты будешь украденной невестой, а я – человеком, который тебя похитил? Возможно, мы оба найдем это забавным. Мне, во всяком случае, эта идея нравится.

– Ферефтань, – попросила она.

Он дернул ее к себе, их тела соприкоснулись.

– Я должен предупредить тебя, – добавил он почти нежно, – я люблю грубые развлечения.

Он обхватил ее за талию, поднял и забросил на спину Фраоку. Джоанна сдавленно застонала, потому что лежать животом на лошадиной спине было больно и неудобно.

Маклин сел в седло, хлопнул коня по крупу, и Фраок поскакал размашистым галопом.

Маклин оказался самым настоящим чудовищем, злобным и безжалостным. Он вез ее словно мешок тряпья, не обращая ни малейшего внимания на ее мольбы и стоны. Рот он ей так и не развязал, но ведь и по одним только стонам он мог догадаться, как ей плохо. Более жестокосердного человека надо было бы еще поискать. Поняв это, Джоанна перестала умолять его и сосредоточилась на своем дыхании. Дышать в такой позе да еще с кляпом во рту было очень трудно. В легких почти не осталось воздуха, кровь пульсировала в голове, Джоанна чувствовала, что задыхается.

Через несколько минут, которые показались ей вечностью, Маклин остановился возле ручья, чтобы смыть кровь с лица и рук. Надо отдать ему должное: прежде чем начать мыться, он перерезал путы на запястьях своей пленницы. Она первым делом стянула противную тряпку со рта на шею, а затем попыталась развязать тугой узел. Маклин несколько мгновений наблюдал за ее усилиями, потом резко выдохнул, отбросил ее руки и кинжалом перерезал мерзкую тряпку.

Когда Джоанна пыталась поговорить с этим гнусным Маклином всего полчаса тому назад, он не только не развязал ей рот, но вообще не обратил на ее попытки никакого внимания, сейчас он, по-видимому, ждет, что она станет с ним разговаривать! Конечно, надо бы ему высказать все, что она о нем думает, но только на этот раз он не услышит от нее ни единого слова.

Маклин, однако, понял ее молчание по-своему. Он вынул из седельной сумки серебряную фляжку и протянул ее Джоанне.

– Вот, возьми, – сказал он мягко, даже как будто с сочувствием. – Это поможет.

Всем своим видом выражая презрение, Джоанна повернулась к нему спиной. Но вдруг у нее закружилась голова и накатила тошнота. Она положила руку на седло Фраока и уткнулась лбом в колючий шерстяной рукав рясы. У нее болело все тело, все мышцы и все косточки нестерпимо ныли. Горло и рот пересохли, кровь молоточками больно стучала в висках.

– Мне просто надо немного воды, – хрипло прошептала она.

– Сначала глотни это, – сказал Маклин, – а потом напьешься из ручья.

Он произнес это таким тоном, что Джоанна поняла: если она сейчас добровольно не выпьет, он вольет ей содержимое фляжки в глотку.

Не поворачиваясь, она протянула руку назад, взяла фляжку, отхлебнула и проглотила. Огненная жидкость обожгла все ее внутренности.

– Ай! – вскрикнула она и с перекошенным лицом повернулась к Рори^ – Что это за гадость?

– Аква вита. Живая вода, – объяснил он, криво усмехнувшись. – Выпей еще. Это придаст тебе сил, и ты сможешь ехать дальше.

Джоанне вовсе не хотелось, чтобы он насильно влил в нее обжигающую жидкость, поэтому она осторожно поднесла фляжку к онемевшим губам. К счастью, ее рот и горло тоже онемели, и она смогла сделать еще глоток. Блаженное тепло разлилось по ее телу, и она облегченно вздохнула.

Маклин забрал у нее фляжку и допил все до дна, не оставив ни капли. Потом они оба, нагнувшись, пили из ручья ледяную воду, сложив руки ковшиком, а после Маклин наполнил фляжку свежей водой и положил ее обратно в седельную сумку. Он достал завернутый в холстину кусок мясного пирога, и они съели его в полном молчании.

Закончив трапезу, он также молча сел в седло, нагнулся и, не произнеся даже самых обычных вежливых слов, что-нибудь вроде «с вашего разрешения, миледи», поднял и посадил ее боком в седло перед собой. Чтобы не свалиться, она ухватила его за руки, и они тронулись в путь.

Джоанне было непривычно и не очень удобно ехать боком в мужском седле, но она не жаловалась. В любом случае это было лучше, чем трястись, лежа поперек конской спины.

Джоанна сидела прямо, напрягая все мышцы, и изо всех сил старалась не прикасаться к мужу. Напрасные усилия! Одна его рука держала поводья, прижимаясь к боку Джоанны, а вторая рука расслабленно лежала на ее бедре. Ни один из них ни словом, ни звуком не нарушил тяжелого молчания.