— Ну? — промолвил Ру.

— Попробуй-ка, — предложила я, вытаскивая из кармана пальто маленькую подарочную коробочку с бантом. Я протянула коробочку ему и пояснила: — Я их сама сделала. Не беспокойся, это за счет магазина.

— Спасибо, — без малейшего энтузиазма поблагодарил он, бросил коробочку на кровать и больше ни разу даже не взглянул в ту сторону.

И меня снова охватило острое раздражение.

«Всего один трюфель, — думала я, — разве я слишком многого прошу?» На крышке коробочки я, правда, начертала весьма могущественные магические символы (в частности,» красный круг, знак Госпожи Кровавой Луны, великой соблазнительницы, Пожирательницы Сердец), но, как только он попробует сами трюфели, убедить его уже не составит особого труда…

— Итак, когда я теперь смогу зайти? — нетерпеливо спросил Ру.

Я присела на краешек кровати.

— Видишь ли, все это очень сложно, — начала я. — Ты застал ее врасплох. Свалился как снег на голову — из ниоткуда, да еще в такой момент, когда она была не одна…

Он рассмеялся, но смех его прозвучал горько.

— Ах да! Там был господин Ле Трессе! Господин Толстый Бумажник!

— Да ладно тебе! Не беспокойся, чек я тебе обналичу.

Он с подозрением посмотрел на меня.

— Откуда ты знаешь про чек?

— Я знаю Тьерри. Он такой человек, который и руку другому не пожмет, не выяснив, сколько костей он при этом сможет сломать. К тому же он тебе завидует…

— Завидует?

— Естественно.

Он усмехнулся и, похоже, по-настоящему развеселился, хоть и весьма ненадолго.

— А это потому, что у меня есть все, верно? Деньги, шмотки, соответствующее положение…

— У тебя есть нечто гораздо большее, — сказала я ему совершенно серьезно.

— И что же, например?

— Она тебя любит, Ру.

Какое-то время он не мог вымолвить ни слова. На меня он при этом вообще не смотрел, но я видела, как сильно он напряжен, какими яркими цветами полыхает его аура — от небесно-голубого до ярко-красного, бьющего по глазам, точно неоновая реклама. Было совершенно ясно: он потрясен до глубины души.

— Это она тебе сказала? — спросил он наконец.

— Не то чтобы сказала, но я уверена, что это именно так.

Возле раковины стоял стакан из жаропрочного небьющегося стекла. Ру налил в него воды, выпил залпом, глубоко вздохнул и снова наполнил стакан водой.

— Но если это действительно так, — сказал он, — зачем же она выходит замуж за господина Ле Трессе?

Я улыбнулась, взяла с кровати конфетную коробку и протянула ему; начертанный на крышке красный круг, символ Госпожи Кровавой Луны, так и светился, отбрасывая ему на лицо разноцветные карнавальные блики.

— Может, все же один попробуешь?

Он нетерпеливо помотал головой.

— Ну ладно, — смирилась я. — Тогда скажи мне вот что: когда ты впервые меня увидел, то назвал Вианн, а почему?

— Я же сказал. В тот момент ты была очень на нее похожа. Ну, по крайней мере… на ту Вианн, какой она была когда-то.

— Когда-то?

— Теперь она совсем другая, — сказал он. — И причесана по-другому, и одета…

— Да, ты прав, — согласилась я. — Это все влияние Тьерри. Он просто ушиблен идеей о том, что женщину необходимо держать в руках, к тому же он безумно ревнив и всегда требует, чтобы все поступали так, как хочет он. Впрочем, сначала-то он вел себя просто отлично. Помогал ей с детьми, дарил подарки, причем достаточно дорогие. А потом стал на нее давить. А теперь и вовсе диктует ей, что носить, как себя вести, даже как детей воспитывать. К сожалению, именно он хозяин этого дома, так что в любую минуту может попросту вышвырнуть ее на улицу…

Ру нахмурился; по-моему, я таки сумела его достать. В цветах его ауры я читала глубокие сомнения, а также — и это было куда важнее — первые проблески гнева.

— Так почему же она мне-то ничего не сказала? Почему не писала мне?

— Боялась, наверное, — предположила я.

— Боялась? Его?

— Возможно.

Теперь он, ясное дело, задумался, даже голову опустил и глаза прикрыл. Как ни странно, он по-прежнему мне не доверяет, но я тем не менее уверена: эту наживку он проглотит! Ради Вианн Роше, ради ее спасения.

— Я пойду и поговорю с ней. Немедленно…

— И совершишь большую ошибку.

— Почему?

— Она пока не хочет тебя видеть. Ты должен дать ей время. Нельзя же свалиться как снег на голову и рассчитывать, что она в ту же секунду свой выбор и сделает.

По его глазам я поняла, что именно на это он и рассчитывал.

— Я положила руку ему на плечо и сказала проникновенно:

— Слушай, я поговорю с ней. Попытаюсь сделать так, чтобы она посмотрела на сложившуюся ситуацию твоими глазами. Но пока больше никаких визитов, никаких писем, никаких телефонных звонков. Доверься мне хоть в этом…

— С какой стати?

Он холодно посмотрел на меня.

В общем-то, я понимала, что с ним будет нелегко, но сейчас он вел себя просто нелепо. И голос мой прозвучал нарочито резко, когда я возмущенно переспросила:

— С какой стати? Да хотя бы потому, что я ей друг! И мне не все равно, что будет с ней и с детьми. Вот если б ты сам хоть на минуту перестал думать о собственных уязвленных чувствах, то понял бы, что ей просто необходимо немного подумать. И вообще, где ты, собственно, был целых четыре года? Почему она должна быть уверена, что ты снова не смоешься? Тьерри, конечно, далеко не идеален, но он-то под рукой, и на него, безусловно, можно положиться, чего о тебе, к сожалению, не скажешь…

На некоторых людей резкое обращение действует куда сильнее, чем любые чары. И Ру, очевидно, был как раз из таких, потому что сразу заговорил куда вежливее, чем прежде.

— Ты права, Зози. Извини меня.

— Значит, ты сделаешь, как я сказала? Иначе, поверь, мне нечего даже и пытаться тебе помочь. Да и смысла в этом не много…

Он молча кивнул.

— Слово даешь?

— Даю.

Я с облегчением вздохнула. Так, самая трудная часть дела позади.

«Даже отчего-то жаль его», — думала я. Несмотря ни на что, он показался мне довольно симпатичным. Но каждое оказанное богами благодеяние требует жертвы. А мне к концу этого месяца наверняка придется просить богов о существенной услуге…

5 декабря, среда