— Ты — именно то, что мне сейчас нужно, Грей. — Корали поднялась из ванны. Вода скатывалась по нежным изгибам ее тела. Она бросилась к нему в объятия, словно мокрая обнаженная нимфа, и его возбуждение достигло немыслимой силы.

— Я просто… так сильно хочу тебя. Мне, черт возьми, так тебя не хватало, — сказал он и поцеловал ее, забыв о своих благих намерениях.

Корали что-то бормотала. Запустив пальцы в его волосы, она освободила тяжелые пряди от сдерживающей их ленты. Со всей страстью, о какой он мог лишь мечтать, она принялась целовать его так, будто не могла насытиться, и он почувствовал, что желание становится невыносимым.

Он отнес ее в спальню и, пристроив на краешек кровати, уложил на спину, потом встал между ее бедрами. Он хотел ее сию же минуту. Даже не позаботившись о том, чтобы снять брюки, он просто расстегнул ширинку и, высвободив напряженное копье, направил его туда, где было его место.

Там было влажно, скользко и все готово к тому, чтобы с радостью принять его. Он застонал, вторгаясь в ее тугую горячую плоть, и стиснул зубы, боясь утратить контроль над собой.

Сделать это было непросто. Он уже не мог, как прежде, игнорировать свои эмоции и испытывать наслаждение отстраненно. Он больше не хотел этого, он стал другим.

— Боже милосердный, Грей… — прошептала Корри, когда он принялся вторгаться в ее плоть еще и еще. Достигнув кульминации, она выкрикнула его имя, потом обвила руками его шею и одарила жгучим поцелуем. Почувствовав в своем рту ее маленький язычок, Грей утратил последние крохи самоконтроля и последовал за ней к самым вершинам наслаждения.

Потом он еще долго оставался в ее теле. Ему была необходима уверенность в том, что она принадлежит ему. И Корри дала ему это почувствовать.

Потом, вспомнив, какому жестокому обращению она сегодня подверглась, он очень неохотно покинул это соблазнительное теплое местечко.

— Пропади все пропадом, мне не следовало этого делать. После всего, что тебе пришлось пережить, мне следовало быть более терпеливым.

Она обняла его за шею.

— Ты был великолепен.

Грей наклонился и поцеловал ее.

— Ты тоже.

Он никогда не задумывался над этим раньше, но сейчас понял, что она великолепна именно для него и идеально подходит ему. Он помог ей забраться под одеяло, натянул его до самого подбородка. Она заснула, не дождавшись, пока он закончит хлопотать над ней.

Но Грей не спал. Вынув пистолет из ящика туалетного столика, он уселся в кресло рядом с кроватью и положил его к себе на колени.

На следующее утро Грей говорил с полицейскими и рассказал им все, что мог, о нападении и о том, каким образом это может быть связано со смертью Лорел Уитмор. Корри добавила свою версию событий.

После этого Грей настоял на том, чтобы сопровождать ее в редакцию. Им была нужна информация о тех местах, где за плату принимают никому не нужных младенцев, чтобы якобы «заботиться о них», а Криста, активно поддерживающая социальную реформу, могла подсказать, где их искать.

Они отправились туда не одни. С ними поехали Франклин и Диверс, двое телохранителей, которых нанял Грей. Корри знала, что Грей будет принимать все меры предосторожности, пока не выяснит, кто стоит за всеми этими покушениями.

Едва они шагнули через порог редакции, как Корри сразу же почувствовала знакомый запах чернил и типографской краски. Огромный стэнхопский печатный станок, занимавший большую часть всей площади первого этажа, сразу же привлек внимание Грея.

— Мне хотелось бы посмотреть, как он работает.

— Мы печатаемся по четвергам.

Взглянув еще разок на это чудо техники, Грей проследовал за Корри в кабинет Кристы.

— Кого я вижу? Доброе утро, — сказала белокурая хорошенькая Криста, поднимаясь с кресла от своего письменного стола. Она была ниже Грея, но существенно выше Корри. — Я немного удивлена. — Должно быть, она думала, что они все утро нежатся в постели. — Как вы провели вечер в театре?

— Все прошло не совсем так, как мы планировали, — сказал Грей. Затем он и Корри рассказали Кристе о том, что произошло накануне вечером, когда их чуть не убили в театре, а также сообщили ей, что ребенок Лорел, возможно, еще жив.

— Один из напавших на нас мужчин знал об убийстве Лорел, — сказала Корри. — Он не знал человека, совершившего преступление, но сказал, что маленького Джошуа Майкла отдали в приют для «непрошеных младенцев».

— Только этого не хватало!

— Вот именно, — с мрачным видом согласился Грей.

— Эти дома призрения — пародия на социальную справедливость, — сказала Криста и подошла к окну, выходящему на улицу. — Меня приглашали присоединиться к движению, требующему объявить такие дома вне закона. Я колебалась, но теперь знаю, как поступлю.

— Что ты можешь рассказать об этом? — спросила Корри. При одной мысли о том, на какие страдания обречен ребенок Лорел, ее сердце обливалось кровью.

Дома призрения для незаконнорожденных малюток стали появляться в Англии около десяти лет назад после принятия новой версии закона о бедных. Это было сделано в попытке укрепить мораль женской части населения путем освобождения отцов незаконнорожденных детей от всякой ответственности. Мать должна была кормить ребенка и заботиться о нем, полагаясь исключительно на собственные силы. Наверное, законодатели считали, что женщину, осведомленную о таких последствиях, будет труднее соблазнить.

— Я об этом и понятия не имела, — сказала Корри.

— Большинство людей не знают этого. Поскольку многие одинокие матери работают, но зарабатывают так мало, что им едва хватает средств, чтобы содержать себя, единственный выход для них — избавиться от ребенка.

Грей стиснул зубы.

— Как может мать так поступать? — тихо спросила Корри. — Разве можно отдать собственного ребенка?

— Чему тут удивляться? — сказала Криста. — Дома призрения для незаконнорожденных малюток содержат главным образом женщины. В объявлениях, которые помещают в газетах, говорится, что за определенную небольшую сумму, которую можно взыскать с папаши, ребенка берут в дом, где его окружат любовью. Единственный способ получить от этого выгоду — уморить ребеночка до того, как закончатся выплаченные за его содержание деньги. Большинство детей морят голодом или накачивают лауданумом. Иногда их кормят молоком, разбавленным водой и подкрашенным известью. Младенцы медленно умирают от голода или какой-нибудь болезни, вызванной плохим обращением. Извини, Корали, но, как правило, дети там больше двух месяцев не живут.

Корри от ужаса даже ничего не могла сказать.

Криста вздохнула:

— Я знаю, что об этом нелегко слышать.

— Я должна это знать, — сказала Корри.

Криста вернулась на свое место за письменным столом.