– Сэр?!

– Выполняйте, сержант!

Пока мои коллеги по Цеху не подоспели на поле боя, я собирался показать все свои способности, так что устроился удобнее, чтобы тело не затекло от неподвижности, и закрыл глаза, обратившись к своей душе. Та привычно откликнулась на мои манипуляции, и я, настроившись, открыл глаза и достал из кармана камень. Смотреть на души можно было и снизу окопа, поскольку мерцание ближайших было заметно и через землю, так что я быстро потянулся к ним, расширяя свою ауру, а затем, когда она расширилась на несколько десятков ярдов, я убрал камень и снова закрыл глаза. Полученного количества было достаточно для дальнейшей работы «вслепую». Расширяя ауру все сильнее, я наталкивался на резонансы чужих душ, поглощал их, расширяя таким образом территорию охвата еще больше. Часто мне встречались сильные резонансы, которые сопротивлялись мне, но это лишь добавляло злости, и я, напрягаясь, сметал все со своего пути.

* * *

– Сержант, что происходит?! – Взбешенный второй лейтенант Штеер, которому посчастливилось сегодня попасться на глаза майору и из-за этого угодить в боевое дежурство, привел по узкой траншее роту слабо подчиняющихся приказам ремесленников, лишь недавно выпустившихся из школы. Мало того что они опоздали на поле боя из-за того, что какой-то неизвестный капитан забрал их повозку, так еще и взвод солдат теперь не пускал их в траншеи, о чем-то крича и дико вращая глазами.

– Господин второй лейтенант! – Незнакомый ему сержант выглядел так, словно побывал в жутком бою, хотя на мундире не было ни пятнышка. – Тут такое творится!

– Прекрати причитать и говори яснее! – Штееру никогда не нравилось, что здоровые мужики истерят, как бабы, а именно это сейчас происходило, судя по трясущимся от страха солдатам.

– Я не знаю, что происходит, но он что-то делает – и все вокруг умирают! – Сержант показал рукой в сторону, где в ярдах ста дальше по траншее, в одиночестве, сидел молодой человек с капитанскими нашивками на рукаве мундира. – Он сидит тут около получаса, и за это время со стороны респов пытались выдвинуться на поле боя две роты прикрытия с ремесленниками, но все попадали, едва подошли к мертвецам. Наши трофейщики тоже попытались сунуться, но… посмотрите сами.

Сержант подошел ближе к краю траншеи и показал на пятерых солдат, которые лежали одной кучкой. Они явно умерли на поле, едва шагнув за какую-то невидимую черту.

– Идиот! Приведите его в себя! – От осознания того, что что-то пошло не так и в этом виноват неизвестный, лейтенанта охватила дрожь.

– Я послал солдата. – Сержант показал на тело, которое неподвижно лежало рядом с сидящим на дне окопа капитаном. Тело капитана словно мерцало в зеленоватой дымке. Так иногда бывает, когда солнце летом нагревало воздух так, что по нему шла рябь. Вот только сейчас была зима, и солнца давно никто не видел за темными свинцовыми тучами, которые месяц как висели на небе. – Теперь никто не хочет туда идти!

– Нужно пристрелить его! – внезапно закричал один из ремесленников, который стоял сразу за лейтенантом и слышал весь разговор. – Я его знаю! Его увела тайная полиция со школы при мне! Наверняка он предатель!

Услышав такие слова, Штеер без раздумий рванул из кобуры пистолет и направил его в сторону сидевшего. Только рука его сразу дрогнула, и отступили все остальные, кто только что кричал. Все ощутили такое давление на свои души, что просто безумием было сейчас дергаться. Это было словно морская волна, которая ровным бегом сметает все на своем пути, стоит только не покориться и не отдаться в ее волю.

– Матерь Божья, – ойкнули рядом, и лейтенант покрылся потом. Сидевший невдалеке человек стал все ярче сиять зеленым светом, причем это свечение с каждой секундой становилось все сильнее и сильнее, фактически пряча человека в нем.

– Господи, спаси и сохрани. – Ближайшие солдаты бросились наутек, следом за ними дрогнули и ремесленники, которые совершенно не собирались умирать, а в угрозу, исходящую от человека, который ярче солнца сиял странным и неестественным зеленым светом, поверили все до единого.

Веки человека дрогнули, и он сначала непонимающе посмотрел вокруг, а потом заметил стоявших неподалеку офицера с сержантом.

– Лейтенант, мне нужен аниматрон. – Капитан встал со дна окопа и, подняв руку, удивленно посмотрел сначала на нее, а затем и на остальное свое тело. – Срочно!

В сердце у Штеера что-то дрогнуло, и он, сглотнув полный рот слюны, тыкнул револьвером себе за спину:

– Он в доме, там, в лесу.

– Проводите меня. – Поскольку вокруг них практически никого не осталось, капитан обратился к нему, хотя ни его лица, ни его самого больше не было видно из-за света, которым он был окружен.

– Да-да… – Едва переставляя ноги, Штеер дошел с капитаном до повозки и, сев вместо извозчика, хлестанул лошадей, поворачивая их к расположению штаба полка.

Практически сразу за их обиженным ржанием со стороны республиканцев раздались громкие тяжелые раскаты, от которых с этой стороны поля вскоре вздыбилась земля. Вот только умирать тут было некому, как, впрочем, и защищать этот участок фронта тоже – окопы были полностью пусты. Солдаты с полными ужаса глазами бежали назад, на бегу рассказывая своим товарищам, как столкнулись с дьяволом во плоти, который умерщвлял все вокруг, убивая всех странным зеленым светом, который от него исходил. Пытавшиеся остановить беглецов офицеры стреляли в спины дезертиров, но остановить дикий вал испуганной людской массы, когда слухи моментально обрастали все большими ужасными подробностями, они не могли. Все, что им оставалось, – последовать за подчиненными – матерясь и изредка стреляя в тех, кто больше всех вносил паники в отступающие ряды деморализованного войска.

* * *

– Роберт, будь проклят день, когда я послушал тебя и решил проверить человека, в деле которого стоит печать, что он находится на личном контроле тайной полиции. – Взбешенный бригадир не сдерживался и крыл матом своего подчиненного. Кто знал, что попытка проверки молодого и ничем не примечательного парня, пусть и с таким странным личным делом, обернется не только ужасающими потерями среди полка, но и насмерть перепуганными солдатами, которые еще целый день после случившегося отказывались возвращаться в свои окопы, даже когда их убедили, что там больше нет никого. Ни дьявола, ни бога.

Полковник сидел и покачивался из стороны в сторону. Ругательства старшего по званию просто не доходили до его разума, сейчас в нем замерла только одна цифра – трехмесячная норма! Три месяца работы полной его роты! Столько выдал капитан после того, как прибыл на повозке в лагерь и добрался до аниматрона, пугая всех по пути своим видом и вызывая новую волну паники, но только среди тех, кто окопную войну видел издалека.

– Роберт! Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? – Голос бригадира прорвался через завесу собственных мыслей, и полковник посмотрел на старшего по званию приятеля.

– Он перебил всех ремесленников врага, Антуан, всю их охрану, лишил душ всех убитых и раненых на этом поле, и все это – за полчаса, просто сидя на одном месте! Такого просто не может быть!