Вчерашний разговор с руководством полка, которое, надо сказать, было намного спокойнее и вежливее, чем в день моего прибытия, позволил мне узнать и другие тонкости работы местных ремесленников. Я поспешил почистить поле от душ, поскольку на нем еще оставались и наши раненые, которых санитары просто не успели вынести с поля, но и опустошил ряды ремесленников респов. По подтвержденной информации, я лично уничтожил двадцать ремесленников и пятьдесят человек их охраны. Если честно, я слабо помнил себя в том состоянии, когда чувство всемогущества захватило меня и я, несмотря ни на что, расширял свою ауру и захватывал без перерыва все души подряд.

Зато после того, как я слил все души, получил такой откат, что почувствовал себя словно голым посреди центра города в самый час пик. Собственная душа казалась чем-то мелким и несущественным по сравнению с тем, что я испытал ранее. Хотелось все вернуть себе и снова ощутить себя всемогущим.

Эту слабость я преодолел с трудом, полностью осознавая, что подобное преступление мне никто не спустит с рук. Были слишком свежи в памяти слова сэра Немальда о том, что можно и чего нельзя делать на фронте, и сокрытие душ точно не входило в список разрешенных деяний. Да, я мог спрятать от всех хотя бы часть от собранного, но не позволил этого сделать сам себе. Если честно, это произошло не из-за боязни, что меня поймают, ведь учитель рассказывал, что подобной техникой владеют даже не все исповедники, не говоря о простых ремесленниках, которые не подозревают о ее существовании. Нет, я полностью слил все души только по причине того, что испугался себя, а точнее, своих мыслей оставить все себе и поглощать больше и больше. Никогда не подозревал, что поглощение огромного количества душ будет сродни сексу или наркотикам, я слишком хорошо помнил, как хотел дозу морфия, и испугался, что с чужими душами может выйти так же и я не смогу вовремя остановиться.

Как бы там ни было, но наутро мне стало еще хуже. Тело ломило непонятно от чего, все суставы выкручивало, и хотелось просто лежать и ничего не делать. Даже походы в туалет и поднятие ложки с едой сопровождались нытьем в суставах и болями во всем теле. При этом общее состояние организма было такое, словно я заболел простудой и от высокой температуры тело просто прекратило меня слушаться. Вот только ни воспаления, ни температуры у меня не было – это сразу сказал полковой врач. Он обследовал меня и развел руками, посоветовав больше отдыхать или обратиться к более опытным ремесленникам с диагностикой симптомов. К сожалению, единственным таким тут был я, а что со мной происходит, я не знал. Связь с внешним миром была только с помощью писем, доставляемых дирижаблем раз в одну-две недели, так что пришлось последовать первому совету доктора и просто отдыхать.

Мое отсутствие пошло на пользу не только мне, но и всем, кто видел меня светящимся. Каждый поход в туалет оборачивался встречами с перепуганными людьми, а также с теми, кто специально приходил посмотреть на меня, не веря в рассказы очевидцев. Не знаю, что они хотели увидеть, но я их разочаровывал, выглядя как обычный молодой офицер, так что при следующих прогулках я встречал другие незнакомые лица.

* * *

– Мистер Сорес. – Командующий полком стоял спиной к членам спецотряда. За последний месяц его участок фронта перестал двигаться вперед, несмотря на поддержку артиллерии и авиации. После многочисленных бомбовых ударов, когда казалось, что защищать окопы со стороны имперцев было некому и атака его солдат не встречала ни единого выстрела, все умирали, стоило им пересечь невидимую черту. Просто, без видимых причин, падали и умирали. Причем неважно, кто это был, простой солдат или опытный ремесленник, судьба была у всех одна. И хотя почти сразу выяснили причину смерти – полное опустошение тел от души, – ясности в происходящее это не прибавило.

Ситуация настолько вышла из-под контроля, что дело пошло дальше командующего фронтом, который потребовал немедленного разбирательства. Имперцы явно испытывали на их участке фронта новое оружие, иначе о подобном давно стало бы известно в других местах. Как, например, появление огромного корабля, который сбивал их дирижабли, бомбил позиции, а сам выдерживал попадания снарядов и пуль, продолжая дальше выполнять свои задачи. Теперь еще и непонятные массовые смерти – все ушло на рассмотрение сената, и была выделена специальная группа, которая состояла из опытных диверсантов и ремесленников, с целью понять, как именно умирают солдаты.

И вот спустя месяц кропотливой работы, когда захватывались пленные различных званий и даже один из ремесленников врага, командир группы явился с докладом, в который никто не мог поверить. Все оказалось настолько просто, что в голову закрадывались вполне обоснованные сомнения, правда ли это? Или, может быть, все пленные были специально подготовлены или даже дезинформированы? Да и как можно было поверить, что за десятками тысяч смертей стоит всего лишь один человек!! Капитан Рэджинальд ван Дир, сын главы Цеха ремесленников империи, которого специально прислала на этот участок фронта тайная полиция. Цели его пребывания никто из опрошенных не знал, как и то, как же он делал так, что люди кругом умирали от потери души. Ни один из ремесленников ни республиканцев, ни имперцев не был на такое способен, по крайней мере так все считали раньше, до его появления.

– Как такое возможно? – Он снова обратился к главе отряда, который стоял со своим заместителем и спокойно смотрел на полковника.

– Не могу знать, мистер Готфринг. – Среднего роста, обычной комплекции и с абсолютно невыразительным лицом. – Я оперирую фактами, а они именно таковы, что за всем стоит этот самый ван Дир.

– Жнец, – тихо сказал его помощник, но расслышали все. – Так его сначала начали называть у вас в полку, а вскоре это прозвище облетело весь фронт и попало в сенат. От нас требуют устранить его, вот только как это сделать, никто не знает. Да и мы не представляем, как можно подойти к человеку, который чувствует чужие души? Вы знаете, что из опрошенных нами пленных его лично видел лишь ремесленник, остальные слышали только суеверные слухи от своих же. Якобы он просто садится рядом с передовой, и все, а потом, когда убьет всех нападающих, начинает ярко светиться и уходит к себе.

– А что говорят ваши ремесленники? – Полковник даже поморщился от услышанного прозвища. Именно из-за этого желающих идти в атаку, как, впрочем, и служить в его полку, с каждым днем становилось все меньше. По случаям дезертирства он и так стал лидером среди остальных командиров. Его не сняли до сих пор с поста только потому, что сенат и штаб командующего фронтом сами не знали, что можно сделать в такой ситуации, когда всего лишь один человек сдерживает целое направление, да еще и не известными никому методами, которые вызывают тревогу у самых известных ученых республики. Считалось ненаучной ересью то, что можно забирать души людей, не имея при этом физического контакта. Приводились целые трактаты доказательств, почему такое в принципе невозможно. Но вот уже второй месяц как все эти бумагомаратели молчали и ни капли не помогали в разгадке проблемы, которая с каждым днем на фронте становилась все серьезнее.

– Они чувствуют сначала давление на душу, а когда начинают подходить ближе к области, за которой начинают умирать солдаты, погибают сами. Что это за воздействие и как ему противостоять, никто не знает. Самых смелых из тех, кто попытался противиться этому натиску, мы похоронили, больше желающих попробовать шагнуть на поле, когда там находится Жнец, у нас не было.