Наконец, текст, похоже, тяготеет к проверенной временем романной модели, которая требует завершения пути испытаний и невзгод счастливым финалом. «Оливер Твист» заканчивается хеппи-эндом для Оливера, как и классические британские романы о женщинах, написанные от первого лица, которые можно рассматривать как модель для «Бродяжки». Эмма является и считает себя жертвой, но рассказчица подчеркивает успех, которого она добилась. Американское издание 1956 года усилило счастливый финал, вырезав большую часть последней главы с ее подробностями о попытке самоубийства и заключении в психиатрическом госпитале*, 19.

В то же время эта книга — исповедь. Желание исповедаться является катализатором повествования, частью самой ее ткани, кроме того, исповедь является ключевым понятием для рассказчицы. Следовательно, этот аспект текста почти наверняка принадлежит самой Смит. С самого начала в тексте присутствует мотив недозволенного секса. Эмма была дочерью незамужней матери и оказалась в приюте для сирот и нежеланных детей. С самого начала ее клеймили как незаконнорожденную20. Такая виктимизация через слова окружающих напоминает Джейн Эйр, чья тетя заклеймила ее лгуньей, отправляя в школу-интернат для сирот. Затем Эмма с шести лет подвергалась сексуализированному насилию со стороны мужчин в приемной семье, откуда сбежала в возрасте двенадцати лет. В то время она была уверена, что попадет в ад. Она чувствовала себя не столько жертвой, сколько соучастницей преступления. Хотя она стремилась к религиозному покаянию и фактически исповедовалась несколько раз, в этом конкретном и, по ее мнению, особенно тяжелом грехе она не признавалась, пока ей не исполнилось шестнадцать лет. Смит пишет, что это признание освободило ее и принесло ей покой. Таков импульс, который движет сюжет этой книги: создается впечатление, что своей книгой рассказчица хочет сделать исчерпывающее окончательное признание.

Низкое происхождение в сочетании со злоключениями предопределило ее уязвимость. Мрачная история ее детства такова: ее мать Мод родилась в семье корнуоллского шахтера, ослепшего в результате несчастного случая. Поскольку семья была бедной, Мод не получила образования, а должна была с раннего детства работать на поверхностном уровне шахт. У Мод было двое внебрачных детей от одного мужчины, который на ней не женился.

Этих детей изначально воспитывали родители Мод, но они также проводили большую часть своего времени в учрежденных для бедняков работных домах. Когда Мод в конце концов вышла замуж, ее муж согласился оставить брата Эммы Гарри, но не саму девочку («Мой муж говорит, что мальчик может быть полезен позже, когда он начнет зарабатывать, но он не хочет Эмму»21). Бабушка и дедушка переехали и не могли содержать девочку, поэтому ее мать оставила ее на попечении старика-шарманщика и его жены. Эта пара использовала девочку в качестве певицы, потому что люди охотнее подавали оборванной бродяжке, чем двум взрослым. Они жили в грязной, убогой, заселенной насекомыми арендной квартире.

Самая печальная часть истории Эммы начинается, когда она рассказывает, что с шести лет старик Пратт — шарманщик — стал подвергать ее сексуализированному насилию. Описывая это, Смит не дает никаких подробностей, но, в соответствии с приличиями эдвардианской эпохи, просто резюмирует: он «расстегивал часть моей одежды и вел себя отвратительно»22. Он совершал «ужасные непристойности»23 каждый раз, когда они оставались наедине. Он запрещал ей рассказывать. Эмма также подверглась насилию со стороны шпагоглотателя, которого старик пригласил остановиться на постой и уложил спать на одной кипе ветоши с девочкой. Она объясняет, что «все еще была девственницей в медицинском смысле этого слова»24.

В истории Эммы проявляются две закономерности. Первая — стигматизация. Убежав от Праттов, Эмма оказывается у своего старого учителя из воскресной школы, который обнаруживает, что ее «испортил мужчина»25. В результате ее отправляют в тюрьму при монастыре, как если бы она была проституткой или женщиной, родившей вне брака.

В двенадцать лет она там, безусловно, самая молодая женщина. Она настаивает на том, что это заключение в женском монастыре «косвенно… оказало влияние на всю жизнь»26, потому что это заклеймило ее. Противоречивые правила монастыря запутывают ее: заключенным не разрешается говорить о прошлом, поэтому она не может никому рассказать, что с ней случилось, но из монастыря она выходит в черной одежде, которая сразу же идентифицирует ее для окружающих как бывшую заключенную, следовательно, проститутку*. Эта черная одежда повторяет символизм остриженных волос, которые ранее отмечали ее как ребенка из работного дома. Монастырское табу на разговоры странным образом рифмуется с запретом шарманщика. Истинная история остается скрытой внутри. Рассказчица подчеркивает, как ее прошлое, сексуальные злоупотребления, давят на нее.

Вторая закономерность сюжета — эксплуатация. Семья рассказчицы, Пратты и ее работодатели, когда в возрасте пятнадцати лет она идет в услужение, используют ее, превращают в инструмент.

Стигматизация и эксплуатация сохраняются во взрослом сознании Эммы, постоянно соревнуясь с противоположным объяснением того, что причина ее несчастий — ее своенравность и греховность. Результатом стала психическая нестабильность. По словам рассказчицы, ей помогает исповедь, поскольку она приносит отпущение грехов и, следовательно, покой. Эту книгу можно рассматривать как выражение желания Эммы полностью исповедаться и тем самым достичь гармонии. Еще один способ достичь внутреннего равновесия — иметь определенную историю жизни, не зависящую от сомнений и колебаний настроения. Литературные модели, которые прослеживаются в этом тексте, имеют большое значение для типологизации героини Эммы.

Хотя по сегодняшним меркам она пишет сдержанно (возможно, это Роуз?), Смит удивительно откровенна, учитывая традицию женской автобиографии детства. Бизли, Лухан, Баттс и Старки написали о своих матерях не в лучших выражениях. Бизли и Лухан затронули тему секса. Смит гораздо менее откровенно, чем они, пишет о сексе, но она открыто выражает свои противоречивые чувства к матери. Разлученная с матерью, позже, когда сама родит ребенка, она хочет узнать ее получше. Они не очень хорошо ладят. Смит также жалуется на своего слишком простого мужа-садовника (хотя для него она тоже находит хорошие слова) и, несмотря на то что муж все еще жив, довольно откровенно сообщает, что она влюбилась в другого, женатого мужчину, когда они жили в Австралии. Открытый разговор о семейных отношениях в произведении, которое в остальном так привязано к литературным моделям, показывает, что этот тип откровенности уже стал приемлемым — хотя, конечно, Мэйбл Льюис опубликовала свою работу анонимно и не использует свое настоящее имя.

В следующем десятилетии полномасштабную войну против жестокого родителя начала французско-канадская работа, опубликованная под настоящим именем автора. «В железной перчатке» — это двухтомное произведение квебекской писательницы Клэр Мартан о жестоком обращении в детстве, опубликованное на французском языке в 1965 и 1966 годах.