Тот перестал орать, удивленно булькнул и замолк, поскольку никогда ничего подобного не случалось, а после поинтересовался у остальных членов талантливой пятерки их мнением на данный счет и тем, насколько они согласны с точкой зрения Марка.

Ребята проявили редкое единодушие, и только Марта, глубоко и трепетно до сих пор любящая Серебряного, встала на позиции нейтралитета. Проще говоря — промолчала.

Какие-то выводы зажравшийся мэтр из произошедшего сделал, поскольку следующие пару месяцев смело можно было назвать спокойными, но после снова сорвался, причем по-крупному, пустив в ход кулаки. Видно, крепко у него внутри накипело от того, что зарвавшиеся щенки (как он, скорее всего в мыслях называл ребят) поставили его на место. Именно про этот случай и упомянула Марта. Да она и сама то и дело, наверняка, синяки замазывала.

Марку это очень сильно не понравилось, к тому же он как раз в эти дни проведал, за какую цену в Париже ушла его работа, на которой стояла роспись Серебряного. Ну, и ребята, понятное дело, тоже были не в восторге от случившегося.

В результате произошел ещё один разговор между молодыми людьми и стареющим художником. Резкий, жесткий, неприятный для обеих сторон. Марк сказал, что им все это надоело и они желают дальше идти по жизни сами. Былое ворошить никто не станет, потому что это никому не нужно, да и кое-какие подписанные с обеих сторон бумаги это запрещают делать, но совместного будущего у ребят и господина Серебряного точно нет. Что до Марты — она пусть решает сама, как ей лучше.

Вот тут бы мэтру тормознуть, сказать себе «все когда-нибудь кончается», не идти на конфликт. У него в руках было сильнейшее оружие — финансы. Сколько бы пробегали на безденежной воле эти мальчишки, за года привыкшие к тому, что в кармане пусто не бывает? Три месяца? Полгода? Никак не больше. Вернулись бы к Серебряному, никуда не делись. Может не все, но половина — точно.

Но нет, седовласый лев начал рычать, пугать их тем, что про учебу можно забыть, что после ближайшей сессии отчисление станет реальностью и тогда для них откроется прямая дорога в армию, что у него большие связи в силовых структурах, потому Марку, который гадит в руку, его кормящую, теперь следует ходить и бояться. Да и всем остальным тоже. Короче — много гадостей наговорил. Да ещё пообещал студию прикрыть, зная, что эти пятеро к ней и Николишину относятся более чем трепетно. Как-никак, это был их второй дом.

Лично мне предельно ясно, что почти все угроз не были бы реализованы никогда, но на студийцев, которые только-только вступили во взрослую жизнь, картина виделась иной. И вот тогда, вместо того чтобы пойти и найти хорошего юриста, который встал бы на защиту их прав, они решили пойти дорогой своего коллеги из прошлого Бенвенуто Челлини, человека безмерно одаренного, но эмоционально нестабильного, который чуть что, сразу брался за кинжал, отчего и провел свою жизнь в перемещениях от одного королевского двора к другому, перемежая это отсидкой в тюремных камерах. Вывод — времена меняются, а взгляды по-настоящему талантливых художников на жизнь нет. Не ищут они легких и законодательно верных путей.

Короче, они решили своего хитроумного благодетеля убить. Марта, что скрывать, про это знала, но вместо того, чтобы любовника об опасности предупредить, промолчала. Нет, она ЭмЭса ещё любила, но при этом порядком задолбалась уже тоналкой синяки замазывать каждую неделю. Да и два аборта ей оптимизма не прибавили.

В последний момент из дела слился Гарик, он же Игорь Пеструхин. Сказал, что не может в живого человека железкой тыкать, душевная организация ему не позволяет. Парни, что характерно, его не осудили, приняв такое решение как данность, и уже следующим вечером осуществили задуманное.

Все прошло на редкость гладко, парни даже удивились, насколько. Нет, после были и душевные терзания, и кошмары некоторое время каждому из них снились, и страх класса «а вдруг за мной пришли» при каждом звонке в квартирную дверь присутствовал. А потом, потихоньку, помаленьку, все произошедшее перешло в разряд воспоминаний, как всегда, в жизни и случается. Учеба с ее радостями и горестями, а также через какое-то время нагрянувшее безденежье скрыли пеленой памяти сделанное.

Что до Марты — ей было проще чем остальным, ведь она не убивала, а только промолчала. Да и лучше ей стало жить без немолодого любовника. Она даже удивилась, насколько.

Вот только тот взял, да как-то раз в ночи к ней заявился в гости, перепугав при этом девушку до заикания. В эффектности явления, кстати, не сомневаюсь ни на минуту. Уверен, что этот старый хрыч все отлично продумал, учтя нестабильность психики своей бывшей юной любовницы.

Короче — Серебряный в мертвом состоянии завладел волей и душой Марты ещё сильнее, чем когда был жив. Она делала все, что тот ей прикажет, а намерения у товарища, понятное дело, были не самые мирные.

Что до Николишина — с ним все, как я и думал, обстояло чисто. Дядькой тот был совестливым, потому сообразив, кто именно прикончил бывшего однокорытника, он принялся керосинить как не в себя, отчего и окочурился на зимних улицах Москвы. А вот всех остальных убил именно Матвей, при непосредственной помощи Марты. Каждого из них она приводила в то место, которое Серебряный выбирал для свершения мести. Глухой переулок с открытым канализационным люком, замерзший пруд с еле прикрытой ледком полыньей, заброшенный дом с шаткой лестницей.

— Чего? — перебил девушку Стас — Какой дом, какая лестница? Третий от сердца помер.

— Так получилось — хлюпнула носом Марта — Генка недоброе заподозрил, хотел убежать, и ЭмЭс его тогда убил не так, как планировалось. Меня после в этом обвинил. Ну, это я ничего, что мне поручено сделать не могу.

— А ты, значит, старалась как могла? — со странной интонацией спросила у нее Жанна, зная, что ответа не дождется — Ну-ну.

— В принципе мне все ясно — глянул на меня Стас — Одно только не понятно — как местные опера этих полудурков не поймали на следующий же день? Наверняка ведь они наследили будь здоров как, просто приходи и бери их голыми руками.

— И мы не понимали — призналась Марта — Но вот, не поймали.

— Стыд и позор — сплюнул Калинин — Если бы вы на моей земле такое сотворили, то уже вовсю бы сидели.

— Ты сказала, что на очереди последний из твоих друзей — вступил в беседу я — Гарик.

— Ага — кивнула она — Он когда пришел сегодня ночью, то сказал, что почти все готово. Дескать, ещё чуть-чуть, и наш долг будет выплачен полностью.

— Врал — заявил Стас — Последний пункт в списке не Гарик. Это ты.

— Факт — подтвердила Жанна — Без вариантов.

— Согласен — кивнул и я — Тебя он тоже в живых не оставит. Просто ты ему пока нужна, ты его руки.

— Приманка — поправил меня Стас — Он парней на нее ловил, как рыбу на червяка. Ты же каждому из них дала, верно? Ну, прежде чем затащить туда, где ваш благодетель их поджидал?

— Он так велел — снова насупилась — Он сказал, что таково мое искупление. Что я грязная тварь, из-за которой…