Я уже не в том состоянии, чтобы беспокоиться о том, увидит ли кто-нибудь меня обнажённой.

— Хорошо, что рядом только я.

Я втянула воздух, мои веки приподнялись ещё выше.

— Что?

— Перед тем, как я потеряла сознание, я увидела кого-то… на дереве.

Он нахмурился, но затем его лоб разгладился.

— Ты потеряла много крови.

— У меня не было галлюцинаций. Я действительно кого-то видела.

— Я пронёс тебя через все джунгли, а потом сидел здесь некоторое время и никого не видел. Я даже не видел ни одного животного. Даже ничего не слышал.

Что могло быть связано с тем, что грохот водопада заглушал все остальные звуки. Или, может быть, это было потому, что у него всё ещё звенело в ушах от взрыва. Безусловно, как у меня.

Он взялся за молнию, расположенную в ложбинке между моими ключицами, и осторожно потянул за неё. Между его бровями появилась складка, как будто раздевать меня требовало предельной концентрации. Я бы улыбнулась, если бы не чувствовала себя такой жалкой. Он расстегнул её до упора, но прежде чем стянуть компрессионную ткань, он снял меня со своих колен. Хотя он обращался с моим телом с большой осторожностью, мне всё равно казалось, что меня хлещут сотней бичей.

Он снял свою тунику, что, к моему удивлению, заставило мою боль отступить на второй план.

— Если ты пытаешься отвлечь меня от боли… это работает.

Широкая улыбка озарила его лицо, но исчезла, когда его взгляд упал на воду, плещущуюся о моё тело. Я проследила за его взглядом и заметила красный оттенок.

Он приподнял мою голову, надел на меня тунику через голову, а затем стянул её до самого пупка, прежде чем его скользнул руками под неё и поднялся к моим плечам. Он потянул ткань комбинезона с моих рук, затем осторожно опустил её вниз по грудной клетке. Пот оросил мои губы. Я облизала их, жалкий стон вырвался из моего рта, когда сжимающая ткань коснулась моей открытой раны.

Положив твёрдую ладонь мне на спину, Римо оторвал мою спину от мокрого песка и перевернул меня на бок. А затем он задрал ткань своей туники, натягивая её под моей грудью. Я не отрывала взгляда от золотистой полоски кожи, соединяющей его плечо с шеей. Когда он напрягся, я предположила, что повреждения оказались серьёзнее, чем ожидалось. Я не спрашивала, буду ли я жить, и не умоляла о смерти. Я просто молча смотрела на пенящееся радужное сияние позади него.

Если бы я не была ранена, я бы поплавала. Но насколько иначе ощущалось плавание без возможности оставаться под водой. Я сосредоточилась на этом, а не на том, как кончики пальцев ощупывают кожу вокруг глубокого пореза.

— Все выглядит чистым, Амара. Похоже, внутри не осталось металла.

— Моя кровь, — пробормотала я. — Будь осторожен.

Слабая улыбка тронула его губы.

— Я знаю, как работает твоя кровь.

Я снова подняла на него взгляд.

— Багва.

Его улыбка стала ещё шире.

— Я заслужил это.

Он разгладил тунику на моём животе, затем вымыл руки.

— Жаль, что мы не оказались в больнице или галантерейном магазине. Иголка и немного ниток были бы сейчас как нельзя кстати.

Он рассматривал мою татуированную ладонь.

— Нет, — сказала я, прежде чем он успел предложить мне приготовить и то, и другое из пыли. — Я не смогу ей пользоваться, если она будет вшита в мою кожу. Что, если нам она понадобится для чего-то другого?

— Мы будем использовать то, что нас окружает.

— Нет.

— Амара, ты истекаешь кровью.

— Если бы я истекала кровью, я бы уже была мертва.

Или буду? Сколько времени требуется организму, чтобы избавиться от крови?

— Кроме того, это не моя пыль. Что, если она отравит мою кровь? Возможно, я не воскресну после смерти из-за виты, Римо.

Его челюсть казалась острее. Весь он казался острее. Даже его пристальный взгляд был острее, когда он обводил густую рощу искривлённых серых стволов, увенчанных голубыми листьями в форме пальм, на фоне более высоких, коричневатых стволов с тёмно-синими листьями, обвитыми лианами, и более коротких пучков вьющегося желтого экземпляра. Когда он снова посмотрел мне в глаза, решимость ещё больше укрепила его.

Он вцепился в рукав моего костюма, того самого, который порвался на Станции Обмана, и начисто оторвал его от лифа.

— Тогда сделай какие-нибудь ножницы.

Я изготовила инструмент и вручила его ему. Он разрезал рукав, пока у него не получилось две части, которые он связал вместе, соорудив что-то вроде верёвки. Он вернул мне ножницы, затем набрал немного воды, чтобы промыть рану. Намочил полоску, очистил её от песка и подложил под меня. Обернув её вокруг моей талии, он завязал так туго, что у меня перехватило дыхание.

— Прости меня за то, что я был таким эгоистичным, Амара.

— Эгоистичным? — прошептала я, моё горло пульсировало так же сильно, как и поясница.

— Я не должен был пытаться сохранить тебе жизнь. Нет, если смерть могла бы просто вылечить тебя и унять твою боль.

Складка между его бровями стала глубже.

Я вложила ножницы обратно в ладонь, затем подняла указательный палец и коснулась складки на его лбу, чтобы разгладить её.

— В тебе много чего есть, но эгоизм — не одно из них.

Мои пальцы скользнули вдоль его лица, по грубой щетине и натянутой коже. Когда они достигли края его челюсти, силы держать их поднятыми покинули меня.

Все мои силы покинули меня, и мир тихо угас.

На этот раз, куда бы ни направлялись мои мысли, там были цвет и звук. И тепло. Медленные ласки от острой кости моего плеча к внутренней стороне локтя. Мне казалось, что я погружаюсь в самые глубокие уголки Розового моря и лениво дрейфую там.

Когда я проснулась, небо всё ещё было белым, песок — бархатистым.

Я потянулась, но рана под повязкой натянулась, и я поморщилась.

— Римо? — прохрипела я.

Когда он не ответил, мой пульс участился. Неужели с ним что-то случилось? Вероятно, он просто отправился на разведку. Я попыталась приподняться, но огонь разлился по моим венам, и я рухнула обратно.

— На твоём месте я бы не пыталась вставать.

Моё сердце подскочило до самого горла, и хотя мне казалось, что меня четвертуют, я повернулась, чтобы взглянуть на говорившего. Девушка с такими светлыми волосами, что они казались белыми, уставилась на моё покалеченное тело. Подбородок у неё был мягкий и округлый, кожа покрыта мелкими веснушками, а уши, за которыми прятались бледные дреды, слегка оттопыривались.

Я попытался отодвинуться от неё ненамного, но не