тело снова отозвалось болью. Путник посмотрел вниз. Дождь кончился, гаруда теперь летела над влажными равнинами, покрытыми густым древовидным папоротником.

— Где мы? — спросил Ник, не узнав своего голоса. Два коротких слова, казалось, растянулись на несколько минут — сознание, существовавшее одновременно в двух мирах, не могло приспособиться к разнице в скорости течения времени.

— Покинутая ойкумена, остров болот, — ответила птица, и вдруг начала резко пикировать вниз.

Перехватив Путника левой рукой и прижимая его к груди, гаруда нырнула в папоротниковые заросли. Ник зажмурился, прикрывая глаза от жёстких листьев, но птица не стала задерживаться на земле — оттолкнулась от поверхности и снова взмыла в небо. Ник повернул голову направо — в правой руке человекообразной птицы извивалась крупная змея. Гаруда ловко откусила клювом голову гадюки и проглотила тело.

Солнце клонилось к закату. Внезапно Ник понял, что совсем не ощущает своего первого тело, и потому немного испугался.

— Нужно найти место для ночлега, — сказала птица.

Ник только сейчас понял, что она не произносит вслух ни слова, и разговаривает с ним телепатически. Ник дотронулся до своего лица. Кровь на ссадинах засохла, но ушибленный висок болел прилично.

— Куда мы летим?

— В пограничье. Главное, уйти из этого мира.

— Кому ты принадлежишь?

— Мой атман свободен, мой долг — спасать.

— Этот мир пуст?

— Здесь меньше сотни стражников и один брошенный народ. Лучше усни. Так легче.

Ник закрыл глаза и попытался переключиться в своё первое тело. Удалось это не сразу, какое-то время его сознание блуждало в темноте. Наконец он увидел над собой заплаканное лицо Милы.

— Ник, ответь мне, Ник!

Он узнал потолок медицинского кабинета в административном корпусе зоопарка. Кроме девушки рядом стояли Галактионов, кипер Тимур и фельдшер-узбек.

— Живой! — радостно воскликнула Мила и прижалась к Путнику.

— Сколько я провалялся? — спросил Ник, приподнимаясь на койке.

— Часа два, — ответил Владимир Леонидович. Вид у него был недовольный. — Ходить сможешь?

Ник кивнул.

— Конечно.

— Барышня, забирайте своего кавалера, — скомандовал граф. — Но завтра — чтобы без всяких опозданий на работу.

Они пошли с Милой по Васнецовской улице, взявшись за руки. Уже стемнело, и прохожие под светом редких фонарей выглядели бледными призраками. Большая свалка, на которой Ник чуть не погиб, была в этой части огорожена большим забором.

— Я сейчас живу в двух измерениях, поэтому я выгляжу таким рассеянным.

— В смысле? Часть твоего сознания не покинула тот, другой мир?

— Да, — кивнул Ник. — Меня несёт над каким-то болотом огромная огненная птица. Я ранен, в меня стрелял антропоморф.

Мила вздохнула.

— Я знаю, как нелегко находиться в двух мирах.

— Откуда? — удивился Ник. — И вообще — расскажи больше о себе, ведь я знаю так мало.

Девушка молчала какое-то время, видимо, обдумывая, с чего лучше начать.

— Для начала, наверное, мне лучше будет рассказать о моём дяде, Юргене Серафимовиче Нишцельском.

— Нишцельском⁈ — переспросил Ник.

— Да, тебе дали ту же фамилию, что и нам. Мой дядя был таким же путником, как и ты — он забыл своё прошлое, забыл то, кем он был в прошлой жизни, и в каком мире появился на свет. Он шёл по мирам, и со временем понял, как и ты, что должен и способен разрушать их.

— Я никогда не хотел разрушать миры! Я не хочу этого! — воскликнул Путник.

Мила успокаивающе погладила его по плечу.

— Позволь мне договорить, я не хотела тебя обидеть.

— Извини, что перебиваю.

Ник закрыл глаза, и на короткий миг увидел кадр из второго мира — гаруда, наклонившись в полёте назад, готовилась сесть на неровную поверхность какого-то большого засохшего пня. Похоже, место для ночлега было найдено.

— Тебя качнуло, осторожнее, — предупредила Мила. — Моя дядя пришёл в этот мир в тридцать пятом году, разрушив десяток малых окрестных миров. Авторы нашего мироздания сделали защиту мира прочной, такой, что сломать её за один раз просто невозможно. Для этого Юрген создал меня.

— Создал⁈ — воскликнул Ник, остановившись.

— Да, — кивнула Мила и повела его дальше. — К тому времени он научился создавать не только разумные сущности, но и целые миры, из которых планировал начать вторжение. Я появилась здесь семилетней девочкой и была связной. Дядя отделил от себя часть накопленных знаний, добавил женского характера и передал их мне.

— То есть он никакой тебе не дядя?

— Да, просто он поселился во Внешнем городе под видом старого антиквара, а я жила в его доме — он всем говорил, что я сирота. Но ты знаешь, я всегда воспринимала его как самого близкого и родного человека. Я ежедневно уходила в другие миры, была посыльным, создала разветвлённую агентурную сеть, пытаясь вычислить и обезвредить Авторов мироздания. Или хотя бы завести их по ложному следу. Это мне не удалось — моего дядю нашли и убили.

— Но ведь он жив сейчас?

— Странников вроде него невозможно убить, — улыбнулась Мила. — Он возродился.

— Старый антиквар… Так он твой дядя, — догадался Ник. — И зачем он тогда оглушил меня?

— Он пытался помочь! Хотел увезти тебя подальше от города, чтобы уберечь от Корпорации. Неужели ты не доверяешь нам?

Путник промолчал, ему стало немного стыдно. Потом сказал:

— Кажется, я знаю, что было дальше. В мире, в котором сейчас находится моя вторая часть, я встретил Максима Молоткова…

Мила вздрогнула:

— Молоткова?

— Он прибыл туда семнадцать лет назад. Он сказал, что Авторы мира использовали его для нейтрализации тебя и твоего дяди. И посоветовал найти Константина, его сына.

Они подошли к твердыне Корпорации. Ник взглянул на пыльную дорогу вдоль стены — ту самую, на которой его после освобождения чуть не сбил грузовик. Гигантская башня тёмной громадой возвышалась над стеной, освещая прожекторами городские кварталы.

— Я не думаю… что это хорошая идея, — задумчиво сказала Мила.

— Ты знаешь его? — догадался Ник.

— Мне пришлось найти Константина, чтобы воспользоваться его гитарой для вызова тебя. Он обладатель одной из последних гитар в этом мире. Мне… даже пришлось спать с ним.

Путник почувствовал горечь разочарования. Но разум победил — хоть и неприятно сознавать, что у Милы ещё недавно был кто-то ещё, Ник понимал, что без этого он не мог спастись.

— Вы очень