Сегодня Ерёменко нанёс Крапу визит, как он решил — последний. По результатам он собирался принять окончательное решение, как действовать дальше. Оставить всё как есть и искать беглецов самостоятельно или провести какую-нибудь акцию устрашения для местных банд, заставив их задуматься, стоит ли игнорировать просьбы?

Игнорировать они их тогда точно не будут, но вот как именно не будут — с этим сложнее. Может быть, сочтут, что проще сотрудничать, а может, и наоборот, начнут всеобщую войну с ним. И тогда шансы его отрада будут очень невелики, несмотря на прекрасную выучку бойцов и оснащение. Подавляющий численный перевес тоже штука серьёзная.

Общение с Крапом оставило конкретное впечатление: от Анатолия вежливо отмахиваются и предоставляют ему возможность решать свои проблемы своими же силами. Крап был вежлив, дружелюбен, напоил и накормил, продемонстрировал из окна своего кабинета (да, он и кабинетом обзавелся) экзекуцию, когда четырёх беглых заложников, трёх мужчин и женщину, скормили мутантам. Тех, тоже в прошлом людей, держали в большой клетке с дверью-шлюзом, куда и заталкивали поочередно жертвы. Зрелище собирало толпу зрителей из бандитов. Даже делались ставки, кто сколько продержится против двух обезьяноподобных мёртвых тварей.

Затем последовали уверения в вечной дружбе, но по глазам своего собеседника Анатолий видел, что слова так и остаются словами. Тот даже не старался придать своему лицу мало-мальски уважительное выражение, говорил скучно, явно не пытаясь выглядеть убедительным. В общем, Ерёменко покинул бывший хлебозавод в мрачном настроении. Решения, что же делать дальше, пока принять не мог, хотя было горячее желание на хлебозавод напасть и самокоронованного местного царька отдать на растерзание своим «уродам». У тех тоже сарай с мутантами в деревне имелся, хорошие идеи быстро подхватываются на местах.

На минирование дороги у нас ушло не больше часа, недаром мы подготовили всё заранее. Ползком, в «лохматках», в темноте, мы были не видны с вышек, а подступы к крепости никем не патрулировались, что, в общем, и понятно по нынешним «зомбиопасным» временам. Но прожектора светили сюда исправно, поэтому периодически приходилось замирать, сливаясь с окружающим ландшафтом. До ворот было метров пятьсот, заметить нас было очень сложно.

Трубу под дорогой набили тротилом. С нашей стороны выкопали лунки и усадили в них «озээмки». А вот дальше поступили хитро — от ослабленной предохранительной чеки каждой из «лягух» протянули по леске, к которой привязали большую картонную коробку — в кюветах валялось много мусора, строители не слишком утруждали себя тем, чтобы увозить его подальше от хлебозавода. А затем я очень аккуратно удалил из взрывателей боевые чеки. Теперь, если выдернуть предохранитель, мина сработает ровно в тот момент, когда будет перерезан металлоэлемент замедлителя, при нынешней погоде — минут через десять приблизительно. И всё живое в радиусе тридцати метров будет поражено визжащими, летящими с огромной скоростью металлическими роликами, а их в мине ни много ни мало, а целых две тысячи четыреста.

Затем насупила очередь «монок». Их установили на противоположной стороне уже самого шоссе, привинтив крепёжные кронштейны к деревьям. Мины нацелили в сторону дороги, каждая из них была прикрыта массивным стволом дерева от ударной волны и осколков фугаса в трубе. Их снарядили такими же электродетонаторами, как и фугас, с начинкой от игрушечных джипов. Вывели антенны, приклеив их скотчем к стволам сосен. Ну и «на десерт» защитили подступы к своей позиции тремя растяжками, которые прекрасно укрылись в высокой траве. Ещё три комплекта растяжек оставили для отрыва от погони.

Вся наша команда разместилась в стороне от «монок», дальше по шоссе, тремя группами — левее, по центру и правее. С этих мест хорошо просматривалось место засады, и мы могли вести по противнику перекрёстный огонь. Тройка в составе пулемётчика Сергеича, снайпера Маши и Кэмела с РПГ-7 залегла правее, Большой со мной и Татьяной был в центре, причём я вооружился трофейным РПД, а остальные ушли на левый фланг.

Случись воевать, с каждого направления по противнику мог работать как минимум один пулемёт и один снайпер, а при плохом для врага раскладе эта мощь утраивалась. Расстояние до противника в месте засады не превышало ста метров, так что они будут у нас как на ладони. Конечно, лучше бы устроиться подальше, но тогда нет уверенности, что сработают дистанционки от детских игрушек. А на ста метрах нас даже может чем-нибудь стукнуть, что прилетит сюда после взрыва в трубе. Поэтому всем строжайше было указано во время взрыва укрываться ещё и за стволами деревьев.

Ждать пришлось примерно до полудня. С самого утра из ворот вышли бригады рабочих, вновь взявшиеся за обустройство крепости, пару раз проезжали туда и сюда одиночные машины, один раз укатил из крепости «бардак». А вот в середине дня из ворот, не торопясь, выехал всё тот же кортеж, в составе головного «уазика», «Тахо» и бронетранспортёра. В таком темпе, «трусцой», они доехали до перекрёстка, «уазик» выехал на дорогу, свернул влево, заставив меня переместить свой большой палец на левый рычажок пульта, затем через трубу перевалил американский внедорожник, сбросив скорость в повороте до минимума, а следом на неё начал наезжать идущий почти вплотную БТР. Не в курсе они явно, что колонны следует водить очень быстро, только так есть возможность избежать подрыва.

Эти и не избежали. Большим пальцем правой руки я нажал на центральный рычажок дистанционки, и на перекрёстке извергся вулкан. Взрыв был столь мощным, что земля встряхнулась, меня подбросило и швырнуло животом о неё, несмотря на открытый рот, уши заложило до глухоты. Фонтан пламени, земли, камней и чёрного дыма швырнул американскую машину, перевернув её через капот, прямо на «уазик». БТР поднялся на дыбы, всех сидевших на броне смело, а саму бронемашину сбросило в кювет, завалив набок.

Я успел отметить, что оба внедорожника оказались в зоне поражения левой «монки», и последнее, что я сделал перед тем, как укрыться от валящихся с неба камней и железа, привел её в действие. Этот взрыв после взрыва двадцати килограмм взрывчатки показался совсем жалким, тем более что уши заложило, но сидевшим в машинах мало показаться не должно было. Они были прямо в центре сектора поражения, а мина МОН-50, как следует из её названия, выкашивает всё на расстоянии в пятьдесят метров. А тридцать — так вообще сплошное поражение.

— Без команды не стрелять, — единственная фраза, которую я прошептал в микрофон, когда с неба рядом со мной упал последний ком земли.

И, приподнявшись, выглянул на дорогу, наблюдая её в прицел. Да, всё, как я и рассчитывал. Бронетранспортёр уничтожен, неподалёку от него на земле корчатся раненые и контуженые. УАЗ всмятку, его пополам сложило, в нём и возле него только трупы, борта похожи на решето от поражающих элементов мины. «Тахо» выглядит примерно так же, лежит на боку, из моторного отсека вытекло масло большой чёрной лужей, и ещё заметно, что на дорогу льётся бензин. Но в машине есть шевеление, кто-то уцелел, мне видно это через лобовое стекло. Я мог бы пострелять туда, но не хочется обнаруживать себя до срока. Потому что вскоре ещё сработает сюрприз с ОЗМ-72. Коробки, привязанные к лескам, снесло далеко-далеко, вырвав чеки, к которым были привязаны, и ножи замедлителей уже впились в мягкие пластинки металлоэлементов, неуклонно перерезая их. А из ворот хлебозавода к месту взрыва спешили первые люди с оружием.