— Нет, — сказала Белла. — Я способна подпитывать только одного человека. Но он не первый ребенок, над улучшением тела которого я работала. Были и другие. Двое. Предыдущий мой сын погиб в сорок первом. Через три месяца после начала войны, задолго до рождения Игната. А первый мой мальчик... впрочем, не будем об этом. Я для того и создавала их, чтобы они сражались и погибали в бою. Я любила их, как люблю Игната. Но они не домашние питомцы. Они воины. А воины рано или поздно возвращаются на щите.

Максим услышал голос Игната, а затем и шаги. Взглянул поверх плеча Беллы. Увидел нелепо ковыляющую тщедушную фигуру в поварской униформе. Уже знакомое Максиму лицо со впалыми щеками и испуганными глазами. Повар шел рядом с Игнатом, подволакивая ноги и нервно теребя зажатый в руках высокий колпак. Игнат что-то объяснял ему, ухмылялся.

Заметив, куда смотрит Максим, Белла обернулась. Нахмурилась.

— Ричард! — сказала она. — Прекрати кривляться!

Повар вздрогнул, едва не выронил колпак.

— Но госпожа Белла! — сказал он. — Я хотел, как лучше!

Его походка внезапно изменилась. Шаги стали четкими, уверенными. Плечи повара расправились, спина превратилась в эталон ровной осанки. И даже в глазах появился озорной блеск.

— Я увидел молодого человека и подумал, что вы снова нуждаетесь в моем актерском таланте, госпожа Белла! — сказал Ричард, произнося слова с едва заметным иностранным акцентом.

— Не сегодня, Ричард. Сейчас нам от тебя нужен вкусный обед. На четыре персоны. Что мне — ты знаешь, только в этот раз постарайся обойтись без спаржи. Игнату тройную порцию мяса. И обязательно морскую капусту.

— Мама! — сказал Игнат. — А нельзя хоть сегодня без этих водорослей?!

— Еще и неделя не прошла после ритуала! — сказала Белла. — Тебе нужен йод. И не смей со мной спорить!

Игнат закатил глаза, но промолчал.

— У молодых людей есть какие-то особые пожелания? — спросил повар.

— Нет, — сказал Максим.

— Можешь идти, Ричард, — сказала Белла. — Ричард когда-то посещал курсы актерского мастерства. Считает, что стал бы великим театральным актером, если бы не являлся гением в поварском искусстве. В юности ему пришлось выбирать между кухней и сценой. И я рада, что он предпочел посвятить себя кулинарии. Около десяти лет назад Ричард подписал со мной контракт. Обменял свою жизнь на жизнь дочери. Это была честная сделка. Врачи не смогли бы помочь девочке. А я смогла. Его жизнь стала принадлежать мне. Но потом я попробовала, как он готовит, и поняла, что вполне обойдусь без его жизненной энергии. Он будет служить мне еще пятнадцать лет. А потом сможет уехать в свою Англию нянчить внуков. И поедет он туда вполне обеспеченным человеком.

— Значит, перебитых ног не было? — сказал Максим, глядя на удаляющуюся фигуру повара.

— Моей задачей было запугать тебя, Максим Иванов, — сказала Белла. — Бельский предъявил мне, ведьме контролирующей эту часть города, четкие требования: сломать тебя. Что я и пыталась сделать. Нам, ведьмам, приходится прислушиваться к просьбам властей.

— И обязательно было отрезать пальцы? — спросила Алиса.

— Они отрастут, не переживай. Зато ты знаешь теперь, что твой мужчина ради тебя готов стерпеть любую боль.

Белла протянула Алисе папку.

— Держи, — сказала она. — После обеда ознакомишься с содержимым, проверишь. Убедишься, что здесь все документы, которые ты подписала. Я не хочу, чтобы эта папка покидала мою квартиру. Сожгите ее. Когда будете уходить, Артур покажет, где это можно сделать. И еще. То зелье, которое ты варила в подарок Максиму. Вы называете его... что-то про японского крестьянина и гору. Оставьте его мне. С его помощью я подарю миру новую историю о любви. Думаю, у меня получится не хуже, чем у твоей бабки.

2.

— Вон, видишь микроавтобус? — сказал Максим. — Он ждет тебя. Подойди к нему и постучи. Тебя впустят внутрь.

— Пойдешь со мной? — спросила Алиса.

— Нет, Рыжик. Я не должен видеть их лиц. Но ты не переживай: отец их проинструктировал, а мама обязательно проконтролирует, чтобы они четко выполнили свои обязанности — сама знаешь, ведьмы это умеют.

— Я даже не забрала свои вещи.

— Документы у тебя будут новые. Одежду ты сможешь купить любую, когда прибудете на место. А те вещи, что ты нашла у бабушки в погребе, еще несколько дней назад пересекли границу. Отец сказал, что их выкупили у твоего отчима.

— Он продал мои вещи?

— Не сердись на него. Думаю, у него не было шанса отказаться от сделки.

— Понятно. Скажи, Максим, ты любишь меня?

— Давай отложим признания, — сказал Максим. — Поговорим об этом через три-четыре дня, когда снова встретимся.

— А если не встретимся? Если Служба Контроля поймает меня?

— Они не будут тебя искать. Ты же слышала: Белла нам это пообещала.

— Мало ли что пообещала эта Белла! — сказала Алиса. — Кто ее будет слушать?!

— Будут. Ты разве не поняла? Не знаю, как правильно называется ее должность, но Белла сейчас самый главный начальник в Службе Контроля.

— Откуда ты это знаешь?

— Моим родителям рассказала об этом твоя бабушка, — сказал Максим. — Именно Белле она когда-то уступила свою должность.

— Причем здесь бабушка?

— Твоя бабушка возглавляла Службу Контроля до Беллы. Она же Службу Контроля и создала.

— Ты серьезно? — спросила Алиса.

— Конечно.

— Расскажешь мне об этом?

— Когда встретимся в Европе, — сказал Максим. — Это очень интересная история. А теперь беги, Рыжик. Уже поздно, начинает темнеть.

— Хорошо.

Алиса сделала несколько шагов, остановилась. Обернулась. В ее глазах блеснули слезы. Алиса подошла к Максиму и поцеловала его.

— Я люблю тебя, — сказала она.

И поспешила к дожидавшемуся ее у автобусной остановки микроавтобусу.

Максим следил за ее удаляющейся фигурой, смотрел, как ветер развевает ее рыжие волосы.

Дождался, пока девушка отойдет подальше, и тихо произнес:

— Знаешь, Рыжик, мне кажется, я тебя тоже люблю.

Эпилог.

Игнат уже несколько минут наблюдал за тем, как мама в очередной раз рассеянным взглядом просматривает исписанные от руки листы бумаги.

— О чем думаешь? — спросил он.

— Ты слышал, — ответила ему мать, — что Вера Севастопольская уже две недели как ждет ребенка?

— Нет. Это хорошо или плохо?

—