— Хорошо, — я тянусь к ней, обвивая её руками. — Спасибо.

Мы возвращаемся к столику, и Стефан встаёт. Его сбитый с толку взгляд перемещается между мной и моей мамой. Технически я ему не соврала, я просто попросила его поужинать со мной и упустила часть о её присутствии.

— Тыковка, — произносит он, наклоняясь вперёд, чтобы поцеловать меня в щёку.

— Привет, папа.

Затем его внимание переключается на мою мать.

— Кристин, ты выглядишь прекрасно.

— Ха, — фыркает она, хватаясь за спинку стула.

— Позволь мне, — говорит мой отец.

— Я сама могу сесть, спасибо тебе большое.

Я морщусь, когда она сбрасывает его руку. Я встречаюсь с ним взглядом. Видя его болезненный взгляд, я понимаю, что сглупила, подумав, что это сработает. Я ещё даже не ела, а уже страдаю от несварения.

Когда официант подходит к столику, он обращается прямо к Стефану.

— Вы хотели бы сначала что-нибудь выпить, сэр?

— Было бы отлично, — он смотрит на Кристин, но она опускает голову и смотрит на свои колени. — Ты всё ещё любишь Совиньон Блан?

— Возможно, — произносит она, не встречаясь с ним взглядом.

— А ты, тыковка?

— Я буду водку с лимоном, лаймом и бальзамом, пожалуйста… На самом деле, сделайте двойной, — мне это нужно. Официант кивает и записывает мой заказ в свой блокнот.

— И бутылку вашего лучшего Совиньон Блан, — говорит Стефан, глядя на официанта. — И два бокала, пожалуйста.

«Ура, им обоим нравится одно вино. Полагаю, это начало».

Мы втроём сидим в тишине, пока не приносят алкоголь. Я выпиваю свой коктейль как умирающий от жажды человек в пустыне; что угодно, чтобы снять напряжение. Надеюсь, мои родители сделают то же самое, но официант наливает в их бокалы совсем немного вина. Я поднимаю свой стакан, прося ещё водки. Эту я допью к тому моменту, как принесут ещё.

Стефан отпивает совсем чуть-чуть, по сравнению с большим глотком Кристин.

— Итак, — говорю я, пытаясь начать это шоу, — я привела вас сегодня сюда обоих, потому что вы мои родители — это очевидно — и мы когда-то были семьёй, — мой взгляд опускается на белую скатерть, и я внезапно осознаю, что следовало спланировать это лучше. Когда я снова поднимаю глаза, они оба сосредоточены полностью на мне. — Как вы оба знаете, Брэкстон пишет мне письма о моём прошлом, когда мы росли. Я надеялась сегодня услышать немного о своей жизни до нашего переезда сюда.

Если это не сработает, я не уверена, что делать дальше.

На лице Стефана появляется искренняя улыбка, прежде чем он отвечает.

— Ты была таким счастливым ребёнком. Разве не так, Крис?

Мама бросает на него мрачный взгляд, после чего смотрит на меня.

— Это так, — произносит она, её хмурость превращается в улыбку. — Ты хорошо спала и ела. Никогда не доставляла нам проблем.

— Ты любила свою пустышку, когда была маленькой.

— Ещё как, — вставила Кристин.

— Помнишь, какие она издавала звуки, когда сосала её? — говорит Стефан, переводя взгляд обратно на неё. Я жду, что она снова нахмурится, но вместо этого вижу на её губах улыбку.

— Помню. Это было так мило.

— Мы с твоей мамой часами стояли и смотрели, как ты спишь.

— Это точно, — соглашается она. — Мы забрали у тебя пустышку прямо перед твоим вторым днём рождения, потому что у тебя начинали резаться передние зубы.

— Боже, она плакала, да, Крис?

— Три долгих, мучительных дня, — говорит она, глядя на него.

— У меня сердце разрывалось за обеих моих девочек. Ты не выносила видеть её такой расстроенной. На третий день ты умоляла меня купить замену пустышке по пути с работы.

— Я помню, — говорит она, посмеиваясь. — Вместо этого ты привёз ей куклу и сказал, что раз она уже большая девочка, она теперь может заботиться о своём малыше.

На моём лице вырастает огромная улыбка, пока я смотрю на них.

— Она любила эту куклу, — говорит Стефан.

— Это точно. Повсюду её носила.

— Как там её звали?

— Аннабель, — говорит Кристин, кивая на воспоминание. — Она назвала куклу Аннабель.

Теперь разговор идёт полностью между этими двумя, будто меня даже нет за столом, и моё сердце улыбается, пока я наблюдаю.

— Точно, Аннабель. Помнишь, когда кукла потерялась?

— Как я могу забыть? Она в ту ночь плакала, пока не заснула. Рыдала у меня на руках.

— Мне было так жалко её, — отвечает Стефан.

Затем разговор переключается на забавную историю о том, как меня приучали к горшку. Они оба смеются. Они выглядят такими счастливыми, и именно такими Брэкстон описывал моих родителей в письмах, а не такими, какими я видела их недавно.

Они так увлечены разговором, что я пользуюсь шансом ускользнуть из-за стола.

— Я только схожу в уборную, — говорю я.

— Хорошо, тыковка.

Вместо того, чтобы пойти в туалет, я иду к выходу на прохладный вечерний воздух. Мой план сработал даже лучше, чем я могла надеяться.

На улице уже совсем темно и прохладно. Я растираю руки ладонями, потому что оставила свой пиджак на спинке стула в ресторане — но я не собираюсь за ним идти.

Я даже не уверена, где здесь автобусная остановка, так что достаю из кармана свой телефон.

— Джемма, — произносит Брэкстон, как только поднимает трубку. — Всё в порядке? — один его голос вызывает у меня улыбку.

— Всё хорошо. Я просто думала, занят ли ты.

— Я как раз собирался заказать на ужин пиццу.

— Оу. Тогда не бери в голову, я могу поехать домой на автобусе. Где-то здесь должна быть остановка.

— Где ты?

— В городе.

— Я за тобой приеду. Не хочу, чтобы ты одна ехала на автобусе в такое время.

Через десять минут я вижу, как ко мне едет его машина. Я выхожу к обочине, махая рукой над головой, чтобы он меня увидел.

— Привет, — говорит он, когда я сажусь на пассажирское сидение.

— Привет.

— Ты хорошо выглядишь.

— Спасибо, ты тоже, — он по-прежнему в своём рабочем костюме; он в нём такой красивый.

— Можно спросить, почему ты в городе одна, ночью? — он на мгновение встречается со мной взглядом, отъезжая от обочины.

— На самом деле, я была не одна.

— Оу, — я слышу в его голосе шок.

— Я ужинала с родителями.

— С Кристин и Стефаном… вместе? — его взгляд на секунду покидает дорогу, метаясь в мою сторону.