Как бы ни было сложно с детьми, никогда нельзя отчаиваться и сдаваться. Пройдет много лет, и любовь родителей, их вера в ребенка обязательно сделают свое дело: вырастет заботливый, любящий человек.

К тому моменту, как пришли Гоша с опекуном, мы с Денисом уже сидели в кабинете специалиста часа полтора – заранее привезли все документы, чтобы она их проверила, – и слушали внушения о том, что с Георгием Гынжу у нас все равно ничего не получится. Нет смысла даже пытаться лезть в это дело. Пусть подросток, который не научился ценить добро, идет по этапу – больница, приют, детский дом.

Даша с Нэллой ждали нас в коридоре. Гоша вошел в кабинет с опущенной головой. Он ни на кого не смотрел. Только слабо улыбнулся нам с Денисом и тихо поздоровался. Его опекун, увидев нас с мужем в кабинете, тут же стрелой вылетела вон и скрылась за дверью начальницы опеки.

– Ты точно так решил? – строго спросила Гошу специалист.

– Как? – прошелестел он едва слышно.

– Так! Выйти из-под опеки! – Она пронзила испуганного подростка гневным взглядом.

– Да, – он кивнул.

– Подумай, – она в последний раз попыталась наставить заблудшего ребенка на путь истинный, – она прекрасная женщина. Сильный человек. О такой матери можно только мечтать!

– Подумал, – произнес он еще тише, – я все равно уйду.

– Пиши! – она в раздражении протянула ему лист бумаги.

Гоша начал писать то, что ему диктовали: «Прошу расторгнуть договор опеки такой-то, такой-то, по причине невозможности наладить контакт…».

– Он и от вас скоро сбежит, – обернулась к нам и снова завела свою песню.

– Значит, сбежит, – я даже не попыталась с ней спорить, у нас была другая задача.

– И двух недель не пройдет!

– Хорошо, – я кивнула, – не пройдет. Мы готовы.

– Теперь на, согласие пиши, – она шлепнула перед Гошей еще один чистый лист.

– На что согласие?

– На опеку! Вот эта семья, – она небрежно мотнула головой в нашу сторону, – хочет тебя забрать. Или возражаешь?

– Нет, – Гоша расправил плечи, на его лице расцвела такая счастливая улыбка, что у меня на глаза навернулись слезы, – я согласен!

Только в этот момент он понял, наконец, что происходит. Его не отправят в больницу, а потом в приют.

Он станет нашим сыном!

Гоша сидел, рот до ушей, и расплывался у меня перед глазами ярким радостным пятном. У нас будет мальчик. Господи, невероятно! Конечно, он будет трепать нам нервы, не слушаться. Конечно, станет сбегать на прогулки по ночам, как делала Нэлла, и напиваться с новыми друзьями, как делала Даша. Перед глазами уже мелькали картины – мы ищем его ночью по всей Москве, вовлекаем в поиски всех друзей; мы сидим с Гошей в отделении полиции по делам несовершеннолетних и рассказываем инспектору, почему не смогли нормально воспитать ребенка, почему он ворует. Я знала, что все это нас, конечно, ждет. Боялась будущего с Гошей в семье и в то же время была счастлива.

Решение принято. Назад пути нет. Тревоги отходили на второй план, их место занимала удивительная эйфория, счастье оттого, что ребенок теперь наш, он сам так захотел.

Опекун Гоши так и не появилась в кабинете, она все еще сидела у начальницы. Я чувствовала себя виноватой перед ней, и в то же время понимала, что мы поступаем правильно.

Родительство – это сложный путь, который не терпит резких движений и лишней самоуверенности. Ребенок – личность с первого дня своей жизни, он не может и не должен быть марионеткой, воплощением чьей-то мечты. Повторюсь, что, воспитывая ребенка, воспитывать приходится в первую очередь самого себя.

Нам с Денисом когда-то тоже понадобилось немало времени, чтобы это понять и принять.

– Сходи, попрощайся, – тихо сказала я Гоше, когда мы, наконец, вышли от специалиста.

Он робко заглянул в соседний кабинет – дверь была приоткрыта, – опекун как раз рассказывала начальнице, что мы насильно отнимаем у нее сына, и плакала. Она заметила Гошу и посмотрела вопросительно.

– Спасибо за все! – пролепетал он. – Я пойду?

Женщина ничего не ответила, только расплакалась еще сильнее и прижала к носу платок. Мне было стыдно так, словно я украла ребенка. Хотя умом понимала, что это не так. И все равно. Было жаль человека, который не хотел ничего, кроме добра. Просто не сумел вовремя разобраться в себе, не имел никакого похожего опыта в жизни.

– Спасибо, – я старалась звучать ровно, – всего доброго.

Мы вышли на улицу и сели в машину. Я тяжело дышала. Гоша тоже с трудом отходил от пережитого и все еще не мог прийти в себя от потрясения.

– Гоша, прости, что заранее не сказали, – я обернулась к нему, – и даже не спросили, хочешь ли ты к нам в семью.

– Я хочу!

– Спасибо, – я улыбнулась, – мы сами до последнего не знали, получится или нет.

– Я понял.

– Поэтому и обнадеживать тебя не могли, – я тяжело вздохнула, – твоя опека не хотела передавать тебя из семьи в семью. Предварительную опеку тоже не разрешали. Все нервы нам измотали. Мы уже вторую неделю сюда катаемся чуть ли не каждый день.

– Ничего себе! А как вы успели документы собрать?!

Мне было приятно его изумление. Он заметил усилия, которые нам с Денисом пришлось предпринять. Подростки нечасто обращают на такие вещи внимание, обычно принимают вклад родителей как должное.

– Носились как бешеные по больницам и прочим инстанциям, – я снова улыбнулась, – кажется, поставили рекорд. Спасибо Денису, это он все так четко организовал.

– Прикольно! – Гоша сидел теперь и улыбался.

– Я рада, что ты не против нашей семьи.

– Конечно, нет! – он хитро прищурился. – Я же давно хотел…

– Да? – конечно, я догадывалась, что все так и было. – А почему ты молчал? Я думала, ты больше хотел в другую семью.

– Это потом. А сначала вы же говорили, что вам страшно, – он помнил наш давний разговор, – что в семье девочки. Уже не боитесь?

– Боимся, – я вздохнула, – но что теперь делать? Своих не бросают в беде. Будем как-то договариваться.

Мы ехали, за стеклами машины было темно, шел дождь вперемешку со снегом. Мысленно я готовилась к новым испытаниям. С того дня, 18 декабря 2015 года, у нашей семьи в который раз начиналась новая жизнь.

Взаимная симпатия, общие интересы и, главное, желание ребенка войти в конкретную семью – отличный фундамент для того, чтобы строить семейные отношения. Мотивация подростка значит очень и очень много.

Повторение пройденного

В тот вечер мы все собрались за ужином. Было шумно, дети сновали туда-сюда и накрывали на стол. Бабушка, моя мама – приехала в гости на пару недель, – тоже суетилась. Было видно, что Гоша ей с первого взгляда понравился. Ее добродушное «Гоша, добро пожаловать в семью!» дорогого стоило.