Мне уже было знакомо это всеобщее возбуждение – первые несколько дней после прихода нового ребенка в семью становились праздником. С Дашей Большой было немного не так из-за терзавших ее сложных чувств, а вот появление Гоши стало радостью. Оно напомнило удочерение Даши Маленькой. Чистый восторг. И снова невероятное удивление: «Мне доверили живого ребенка?! Я – мама еще одного человека! Мальчика. Не может быть». Последнее свободное место за столом – у нас шесть стульев – занял Гоша. Мне было приятно ощущать, что все так совпало – свободный стул для Гоши, отдельная комната для Гоши, последняя свободная в доме. Как будто мы его ждали все эти девять с небольшим месяцев со дня знакомства.

Я старалась не слишком растворяться в своей эйфории, нужно было поставить границы и рассказать о правилах семьи. За столом мы стали обсуждать планы на следующий день, решать, как Гоша поедет в школу – от нас путь неблизкий, – договаривались с детьми, кто и что будет делать.

А после ужина, когда все поели и уже убрали со стола, я положила перед Гошей лист бумаги. Это были распечатанные правила семьи. Все те же четыре пункта, которые мы вводили сначала с Нэллой, потом с Дашей. Гоша, в отличие от девочек, не протестовал и не возмущался: «Почему это родители главные?» Наоборот, сказал «спасибо» и задал несколько вопросов про «санкции». Я объяснила, что это что-то вроде штрафов, если не успеваешь вовремя домой и приходишь позже двадцати двух ноль-ноль.

– А как платить штраф? – он выглядел озадаченным.

– Очень просто. Если опаздываешь, на следующей неделе получаешь меньше карманных денег.

– О-о-о, – к моему удивлению, он обрадовался, а не огорчился, – карманные деньги?! Правда?

– Ну да, – я кивнула, – тебе же нужно будет что-то поесть в школе или после. Дорога длинная, мало ли что еще.

Гоша сидел, довольный, и слушал меня. На всякий случай я все-таки объяснила по старой памяти, что родители главные, потому что они заботятся о детях, отвечают за детей и работают для того, чтобы у детей было все необходимое. Поэтому дети живут по законам, которые установили мама с папой, и помогают им. Учеба – это задача детей, но мы готовы помочь. Я – по гуманитарным предметам, Денис – по естественным наукам: физике, математике. Гоша кивал, а я тихо радовалась, что наконец-то хоть один подросток в семье не спорит со мной до одури. Понятно, что это не будет длиться вечно. Но пока я решила просто наслаждаться моментом.

На следующее утро мы все разъехались кто куда – в школу, на работу. Девочки учились в разных местах. Гоше тоже нужно было ехать в свою школу: добираться в один конец ему предстояло полтора часа. Вместо прежних пяти минут это было, конечно, катастрофой. Но он не жаловался. Стойко выдержал дорогу туда и обратно. Правда, вечером приехал в таком состоянии, что на него было больно смотреть.

– Гоша, может, все-таки поменяем школу? – спросила я. – Будешь ездить в Дашину. Это близко.

– Нет, – он фактически засыпал за ужином, – я не смогу. До ОГЭ осталось всего пять месяцев.

– Это правда, – я поражалась его рассудительности: еще полгода назад он даже близко так не размышлял.

– Новые дети, новые учителя, я до экзаменов буду только к ним привыкать. И опять меня никуда не допустят.

– Согласна, – вопрос его экзаменов беспокоил меня очень сильно, – попробуем вытянуть ОГЭ в этой школе.

Конечно, мы с Денисом не раз и не два обсуждали ситуацию с учебой Гоши. Понятно, что задача максимум – это довести до более-менее приемлемого состояния предметы, которые он будет сдавать. А остальное уже решать по остаточному принципу, лишь бы на хилую троечку. Совершить чудо и выучить с нуля пятнадцать предметов за пять месяцев мы не надеялись. По английскому языку Гоша не знал ни слова. Математика для него была неясными крючками и закорючками. Русский язык оставлял желать лучшего. О физике он что-то слышал, но ничего в ней не понимал. Все знания Гоши были на уровне второго-третьего класса. За пять месяцев по четырем предметам предстояло вывести их на уровень девятого. А остальное как-нибудь, даст Бог. Мы сразу же начали искать репетиторов по русскому языку и математике, а еще договорились о встрече с директором школы и классным руководителем, Верой Николаевной.

Общеобразовательная школа нередко становится причиной повышенной тревожности в семье и даже возвратов приемных детей в сиротские учреждения. Взрослым важно понимать, что профессия и будущие успехи ребенка чаще всего не имеют прямой связи со школьным образованием. Нельзя позволять школьным требованиям и ожиданиям мешать отношениям родителей и ребенка.

Первые ночи после переезда Гоши к нам я никак не могла уснуть. Все думала, что ждет нас в будущем. Как мы справимся со всем этим. Понятно, что слона нужно есть по частям и ставить перед собой – шаг за шагом – самые простые задачи, но смотреть на всю картину целиком было страшно.

И еще мне не давали покоя мысли о том, что мы с Денисом будем делать, если Гоша вдруг заинтересуется кем-то из наших девочек. Они все в таком возрасте, когда инстинкты работают гораздо быстрее, чем мозг.

Такого сценария в собственной семье я точно не переживу!

И вот на третью ночь Гошиной жизни с нами я вдруг услышала ночью шорох. Мне показалось, что худшие опасения начинают сбываться, я тут же выскочила на лестницу.

– Кто тут ходит?!

– Это я, – прошептал Гоша.

– Ты куда собрался? – не унималась я.

– В туалет ходил.

– Поня-я-я-ятно, – я все не верила в историю про «туалет»: все так говорят, – а девочки у себя?

– Откуда я знаю? – он искренне удивился. – Я их не видел.

– Смотрите мне! – после всего, что я знала о жизни Гоши, тревога не отпускала меня. – Еще раз повторяю, Гоша, на третий этаж тебе нельзя ходить. Ни под каким предлогом. Там девочки. Понял? Я все слышу!

– Не-не-не, – он замотал головой и попятился к своей комнате, – не пойду.

Я еще долго не могла успокоиться. Проверила Нэллу. Заглянула к Даше Большой. Даже к Даше Маленькой зашла. Все мирно спят. А мне все мерещился то скрип лестницы, то какие-то шорохи. Мысли о будущем, опасения не давали расслабиться ни на секунду. Только после трех суток бессонницы, на четвертый день вечером, организм, наконец, окончательно обессилел, и я смогла уснуть.

Первое время я все ждала, когда же Гоша начнет «бомбить». Хамить. Орать. Обесценивать. Но ничего подобного не происходило – он изо всех сил старался быть хорошим мальчиком. Хотел и мне, и Денису понравиться. Никаких пьянок. Побегов из дома. Никакого воровства в магазинах – по крайней мере, новых незнакомых мне вещей у него не появлялось. Даже матом и то старательно не ругался.

Зная свою натуру, я сразу объяснила ему, чего от меня ждать. Сказала, что изредка не могу сдержаться – если совсем что-то из ряда вон выходящее – и повысить голос. Что плохо переношу любое игнорирование, у меня собственная детская травма: мама наказывала многодневным молчанием, когда я была маленькой. Что я далеко не идеальный родитель. Но при этом никогда не возвращаю детей в детдома, хоть на уши встань, пытаясь это событие спровоцировать. Когда я все это объяснила ребенку, мне стало спокойнее. С Гошей в принципе на любую тему говорить было легко. Я не опасалась его, как Дашу. Не подбирала мучительно слова, чтобы не вызвать случайной обиды или резкого перепада настроения. Просто вываливала как есть. Была максимально открытой.