На этот вопрос Длиннотень с уверенностью ответить не мог. Был ли это бродячий призрак спящей Кины? Или Боги Света, стремившиеся возродить Рави-Лемну? Или кто-нибудь еще?

Летописцы древности зафиксировали возвращение всех Отрядов, за исключением одного – Черного, который утратил свое прошлое и бесцельно бродил на протяжении многих веков, пока наконец не был избран Капитан, которому захотелось узнать о его корнях.

Длиннотень о Копьях знал очень мало, однако Ревун и Душелов имели кое-какие сведения на этот счет. Но никто не имел понятия, что знамя Черного Отряда, пропавшее в битве при Дежагоре, было чем-то большим, чем реликвия, сохранившаяся с прежних времен.

И вот оно появилось в Таглиосе в руках какого-то телохранителя.

Возвращение Копья стало одной из самых насущных задач Длиннотени. Как только Ревун поправится, он пошлет его за Копьем. А сам тем временем выпотрошит все сведения из своей пленницы. Но первое, что он сделал, когда залечил раны Ревуна, – это отоспался.

Пять дней у беса Жабомордого ушло на розыски его госпожи. Потом он дождался минуты, когда внимание хозяина Вершины будет отвлечено, и проник внутрь крепости. Он вошел, дрожа от страха. Длиннотень был могущественным колдуном, которого боялись все демоны.

Его появление прошло незамеченным. Заклятия вокруг Вершины охраняли ее от Теней с юга. Он нашел свою госпожу в темном подвале крепости, а ее одурманенное сознание – в глубинах ее мозга, в ее собственной темнице.

Он задумался: то ли забыть о ней, то ли помочь и, может быть, даже завоевать свободу для себя. В конце концов, освобождать ее не входило в круг обязанностей, объявленных ею.

Он устроился рядом, прокусил ей горло и выпил кровь. Потом пополоскал это все во рту и влил кровь обратно в горло.

Медленно она пробудилась и, поняв, что он делает, дала ему закончить. Он закрыл рану.

– Ревун. Где я?

– В Вершине.

– С какой стати?

– Они приняли вас за вашу сестру.

Она с горечью рассмеялась:

– Значит, я хорошая актриса.

– Да.

– А где она?

– Последний раз ее видели возле Дежагора. Я искал вас неделю.

– И они ее не увидели? Значит, она стала сильнее. Как насчет Костоправа?

– Я искал вас.

– Найди его. Я хочу получить eго обратно. Я не могу позволить ему встретиться с моей сестрой. Сделай все необходимое, чтобы этого не случилось.

– Мне запрещено отнимать жизнь.

– Тогда все, что угодно, лишь бы они не были вместе.

– Вам здесь помощь не нужна?

– Я справлюсь… Ты можешь здесь свободно бродить?

– В общем – да. Кое-какие места закрыты заклятиями, которые наложил Длиннотень, и только он может через них проникать.

– Обыщи место. И расскажи мне, кто чем занят. А затем найди Костоправа и мою сестру.

Бес вздохнул. Вот она, хозяйская благодарность.

Она заметила его вздох.

– Сделаешь это – и ты свободен. Навсегда.

– Слушаюсь! Меня уже нет.

Душелов ждала, когда появятся похитители. Вот им будет сюрприз! И все это время она слышала, как на равнине что-то шепчет темнота. Она разобрала кое-какие слова и почувствовала тот самый страх, который так мучил Длиннотень.

Не могла она сидеть просто так, как паук, поджидающий свою добычу в засаде. Длиннотень и Ревун спали. Надо идти.

Нижняя часть замка была погружена в темноту. Это удивило ее. Длиннотень боялся темноты. Душелов взбиралась медленно, боясь засад, но ни на одну не натолкнулась. Приближаясь к источнику света, она все больше нервничала. Неужели в крепости никого нет? Что-то не так. Она расширила диапазон своих восприятий, но так ничего и не уловила. Вперед, наверх. Опять ничего. Где же воины? Их тут должны быть тысячи, бегающих, как кровь по жилам.

Она выяснила, где выход. Нужно было спуститься вниз по лестнице, чтобы добраться до него. Уже на середине пути ее атаковала целая свора коричневатых типов с жуткими алебардами в руках, в деревянных доспехах и странных, украшенных орнаментом шлемах в форме животных.

Она вспомнила заклинание, которое могло сократить ее в размерах. Полетели разноцветные искры. Что-то огромное, безобразное, алчущее, вырвавшись из неведомого чрева, понеслось по крепости. От звуков, издаваемых им, стыла кровь. Послышались крики. Но оно было быстрее и проворнее людей.

Душелов вышла в ночь, покрывающую Вершину, словно одеяло.

– Это их развлечет. – Она со злостью посмотрела на север. Впереди был долгий путь.

Мост, который по моему приказу строили, был еще не завершен, но мы, спешившись, все-таки прошли по нему, а лошадей воины провели через брод. Мое решение носило символический характер – просто я хотела подбодрить строителей.

На Нарайяна это произвело впечатление, а Рам остался равнодушным, заметив только, что неплохо пересечь реку, не замочив ног. Он еще не понимал, как важен был мост.

Из-за моей тошноты мы ехали до Гойи дольше, чем я предполагала. Время поджимало. Нарайян был готов запаниковать, но мы сумели добраться до Священной рощи вечером накануне Фестиваля. Я до смерти устала. И сказала Нарайяну:

– Займитесь приготовлениями. Я на ногах не держусь.

Он тревожно посмотрел на меня. А Рам сказал:

– Вам действительно нужно посоветоваться с доктором, Госпожа. И как можно скорее.

– Я это уже решила. Когда мы тут закончим, мы отправимся на север. Я не могу это дальше терпеть.

– А дожди?..

Скоро наступит сезон дождей. Если мы задержимся в Таглиосе, мы вернемся к Мейну, когда вода в нем начнет подниматься. И так уже каждый день накрапывал дождик.

– Будет мост. Может, нам и придется идти пешком, однако перебраться на другой берег мы сможем.

Нарайян коротко кивнул:

– Я поговорю с жрецами. Проследите, чтоб она отдохнула, Рам. Обряд посвящения может быть утомительным.

Я впервые услышала о том, что мне, как и всем, придется пройти обряд посвящения. Меня это разозлило, но из-за усталости я не стала спорить. Просто лежала, а Рам готовил тем временем еду. Явилось несколько джамадаров, чтобы выразить свое почтение. Рам их прогнал. Больше никто не приходил. К тому моменту на меня накатила такая апатия, что не было сил даже спросить Рама, имело ли отсутствие жрецов какое-нибудь значение.

Краем зрения я уловила какое-то движение, кто-то наблюдал за мной. Повернувшись, я на мгновение увидела его лицо.

Это был не Душила. Я не видела этого лица с кануна той битвы, которая унесла у меня Костоправа. Жабомордый – кажется, так его знали. Бес. Что он там делал?