— Ну да, на Эм-ти-ви.

— Мистер Кобейн не знал моей истинной природы. Так и было предусмотрено, поскольку он мог счесть эту информацию нежелательным следствием употребления наркотиков и, почувствовав ко мне антипатию, просто выбросить. Как с тобой, я с ним никогда не беседовал, оставаясь в его глазах обычным предметом одежды. Однако я пользовался каждым удобным случаем, чтобы незаметно корректировать структуру мышления Кобейна, удаляя тягу к самоубийству.

— Ты и это можешь? — удивился я.

— Разумеется. Это одна из моих основных функций. Минуту назад я сделал это, когда ты снова подумал о ружье.

Я с подозрением обследовал свой мозг, словно ощупывал языком гнилой зуб. Неужели возможно запросто стирать такие серьезные мысли? Однако пришлось признать, что свитер не врет. Я просто-напросто был не в состоянии вообразить, как можно убить себя. Точнее, мог вообразить как, только вот зачем? Не зная, возмущаться или благодарить его, я решил оставить тему.

— Ну ладно, убедил. Ну и что там дальше с Куртом?

— Болезненное состояние мистера Кобейна оказалось намного глубже и сложнее, чем твое, будучи привязанным к его творческой личности. Мне пришлось работать ювелирно, обрезая нить за нитью, чтобы не повредить музыкальным способностям. К сожалению, работа была прервана раньше времени.

— Значит, меня ты починил за секунду, — оскорбился я, — а на него и года не хватило?

— Не обижайся, просто у тебя не артистическая натура. В других отношениях ты не менее сложный и достойный индивидуум, имеющий бесконечную ценность для себя самого.

— Ну спасибо. Знаешь что? Я даже рад, что ты его не спас! Вот!

— Мог спасти, но меня украли. Во время последних европейских гастролей какой-то дерзкий американский фанат стянул меня из багажа. Возможно, ты помнишь ту легкую намеренную передозировку, которую допустил Кобейн в тот период. Его болезненное состояние начало вновь прогрессировать. Вор не надевал меня, желая, может быть, сохранить характерный запах пота мистера Кобейна, и я временно дезактивировался, надеясь в будущем получить возможность продолжить лечение. В конце концов мне удалось, меняя хозяев, попасть в родной штат Кобейна, но было уже поздно.

В течение нашего разговора фантастический свитер из будущего, бесцеремонно используя мое тело, продолжал выжимать из развалюхи мистера Харриса последние соки. Мы обгоняли многочисленные грузовики, пикапы и фургоны, продвигаясь вдоль реки Якима. Местность вокруг постепенно поднималась, и вскоре мы оказались в горах.

— Интересно, — заметил свитер, — что более сухой климат на восточном склоне этого горного хребта приводит к произрастанию различных видов сосен, перемежающихся травянистыми лугами, в то время как на другой стороне преобладают густые леса из ели Дугласа и тсуги.

— Уроки в школе сегодня отменили, так что отдохни, — скривился я.

Я по-прежнему не могу повернуть голову, но глазами немного управляю. Очевидно, у него на самом деле кончается завод. Так или иначе, но, скосив глаза на приборную доску, я заметил, что бензина осталось совсем мало. Может, он не заметит, придется встать посреди дороги, и я как-нибудь сумею сбежать…

Однако свитер, пользуясь моими глазами, заметил показания счетчика одновременно со мной.

— Согласно моим расчетам, мы окажемся у бензозаправки в Снокуолми до того, как топливо закончится, — если, конечно, будем поддерживать скорость, оптимальную для этого примитивного двигателя…

Его голос внезапно перекрыл вой сирены. Я скосил глаза на зеркальце заднего вида. Сверкая мигалками, нас догоняла патрульная машина.

— И если нас не возьмут за жопу фараоны, — закончил я.

— Это создает проблемы, но их можно решить. Постарайся сотрудничать.

— Можно подумать, у меня есть выбор!

Свитер притормаживает и съезжает на обочину. Двигатель мы не заглушаем, потому что нет ключа.

Рейнджер останавливается позади нас, но из машины выходит не сразу. Я вижу, как он говорит что-то по рации.

Свитер опускает окно. Полицейский подходит, держа руку на кобуре. Здоровенный, злобный, в темных очках. Смотрит на меня и ухмыляется.

— Выключите мотор и предъявите права и регистрацию, — говорит.

Ну что ж, по крайней мере мистер Харрис пока еще не проспался и не заявил о пропаже тачки. Это плюс. Но прав у меня все-таки нет, и это минус.

— Одну минуту, сэр, — говорит свитер, на сей раз для разнообразия моим собственным голосом. Открывает бардачок, достает какие-то бумажки и протягивает в окно. — Пожалуйста.

Коп протягивает руку, и тут свитер показывает свой фокус. Он становится жидким и стекает по моей руке как вода, потом перепрыгивает на руку рейнджера, которая на револьвере, исчезает под его рукавом и ползет вверх, под куртку и рубашку!

— Эй!

Коп таращит глаза и тянет руку к кобуре, но жидкая масса не пускает, тянется за рукой как жвачка. Пошатнувшись, он валится на землю. Видимо, свитер уже добрался до затылка.

— Не слишком тонкий метод, но у меня не осталось ни времени, ни энергии для другого, — говорит свитер, снова перетекая с рейнджера на меня и обретая прежний вид.

Я обретаю дар речи.

— Кретин, что ты наделал! Что нам теперь с ним делать? А машина? Он же по радио говорил, теперь нас точно повяжут!

— Нет проблем.

Он заставляет меня выйти, и я — откуда только силы взялись! — перетаскиваю копа в патрульную машину и сажаю на водительское место. Руки кладу на руль. В очках он выглядит нормально, как будто задумался или задремал. Только бы никто из проезжавших мимо не заметил и не сообщил куда следует…

Тут мои руки берут микрофон, и свитер начинает говорить в него моим голосом, только уже не моим, а точь-в-точь голосом копа. И слова все какие надо, короче, докладывает в участок, что все, мол, в порядке. Здорово!

Хотя он это, конечно, не сам придумал, я бы тоже догадался, по «Фокс-ТВ» такого сколько угодно.

— Поедем дальше?

— Почему бы и нет?

Что нам терять? Угон машины, нападение на полицейского, сопротивление при аресте, да и похищение вдобавок… Теперь только ноги делать остается.

Вскоре мы уже высоко в горах, солнце слепит глаза, отражаясь от снега, и свитеру приходится немного их затемнить. На дороге полно новеньких спортивных машин с лыжами на крыше. Терпеть не могу богатых. Надутые придурки, думают только о себе! Думаете, кто-нибудь из них способен отступиться от самоубийства, чтобы помочь спасти мир? Ни фига!

Свитер молчит, я тоже. Каждый думает о своем.

Вскоре показался знак поворота на Снокуолми. Как раз вовремя, потому что мне уже давно кое-куда хотелось.

— Эй, свитер, мне надо отлить.