Иногда утверждается, что доказательством принятия чернокожими рабства является тот факт, что во время Гражданской войны, когда представилась возможность бежать, большинство невольников оставались на плантациях. На самом деле сбежало около 0,5 млн. человек – практически каждый пятый, – и это много, если принимать во внимание все сложности, связанные с тем, что было непонятно, куда идти и как дальше жить.

Владелец огромной плантации, раскинувшейся на территориях Южной Каролины и Джорджии, писал в 1862 г.: «Эта война научила нас тому, что неграм нельзя оказывать никакого доверия. Слишком во многих случаях те, кого мы уважали больше других, покидали нас первыми». В том же году лейтенант армии Конфедерации, некоторое время занимавший пост мэра города Саванна (Джорджия), писал: «Я глубоко опечален известиями о том, что негры до сих пор продолжают перебегать на сторону врага».

Священник из штата Миссисипи сообщал осенью 1862 г.: «Приехав, я был удивлен, узнав, что все или многие наши негры сбежали к янки прошлой ночью… Кажется, все, за редкими исключениями, уйдут к ним. Наверняка это относится к Элизе и ее семье. Она не скрывает своих мыслей и демонстрирует их, ведя себя высокомерно и оскорбительным образом». Женщина, жившая на плантации, писала в своем дневнике в январе 1865 г.: «На плантации никто не работает, большинство делает что хочет. Многие слуги доказали свою преданность, а другие – свою лживость и неповиновение властям и ограничениям… Среди них царит настоящая анархия и дух бунтарства. Они сделались непримиримыми антагонистами своих владельцев, всякого управления и контроля… Практически все дома покинуты слугами, и с большинства плантаций они ушли все сразу».

В том же, 1865 г. некий плантатор из Южной Каролины писал в нью-йоркской газете «Трибюн», что «поведение негров во время последнего кризиса в наших делах убедило меня в том, что мы все пребывали в заблуждении… Мне казалось, будто эти люди довольны, счастливы и привязаны к своим хозяевам. Но ход событий и собственные рассуждения вынудили меня изменить эту точку зрения… Если они [рабы] были довольны, счастливы и привязаны к своим хозяевам, то почему покинули их в трудный момент и убежали к врагам, которых совсем не знали, оставив своих, возможно, очень хороших хозяев, которых они знали с младенчества?»

Ю. Дженовезе отмечает, что война не привела к всеобщему восстанию рабов, но: «В графстве Лафайет (Миссисипи) невольники ответили на Прокламацию об освобождении изгнанием надсмотрщиков и разделом между собой земли и орудий». Г. Аптекер пишет о заговоре негров в Арканзасе в 1861 г. с целью расправы над поработителями. В том же году в Кентукки чернокожие поджигали дома и амбары, а в Нью-Касле, по газетным сообщениям, рабы прошествовали через весь город, «распевая политические песни и выкрикивая лозунги в поддержку Линкольна». После обнародования Прокламации об освобождении черный официант из города Ричмонд (Виргиния) был арестован за то, что возглавлял «заговор рабов», в то время как в Язу-Сити (Миссисипи) невольники сожгли здание суда и 14 домов.

Были и особенно интересные случаи: Роберт Смоллс (в дальнейшем ставший конгрессменом от Южной Каролины) и другие чернокожие захватили пароход «Плэнтер» и, пройдя сквозь огонь ружей конфедератов, доставили это судно в распоряжение военного флота Союза.

Большинство рабов не подчинялись, но и не бунтовали. Они продолжали работать, выжидая, что будет дальше. Когда предоставлялась возможность, невольники убегали и часто присоединялись к армии Союза. Двести тысяч цветных числились в армии и военно-морском флоте, 38 тыс. из них было убито. Историк Дж. Макферсон пишет: «Без их помощи северяне никогда бы не выиграли войну столь быстро, а возможно, вообще не одержали бы в ней победу».

То, что происходило с неграми в армии Союза и в городах на Севере страны во время войны, позволяет получить некоторое представление о том, насколько частичным было их освобождение, даже после полной победы над конфедератами. На солдат, находившихся в увольнительной в северных городах, совершались нападения, как это случилось в феврале 1864 г. в Зейнсвилле (Огайо), где раздавались крики: «Убей ниггера!» Чернокожих солдат использовали на самой тяжелой и грязной работе: они копали траншеи, тащили волоком бревна и пушки, грузили боеприпасы, выкапывали колодцы для армейских частей, состоявших из белых. Рядовой с белым цветом кожи получал 13 долл. в месяц, а негритянский солдат – 10.

Ближе к концу войны чернокожий сержант 3-го отдельного Южнокаролинского волонтерского полка Уильям Уокер привел свою роту к палатке капитана и приказал своим товарищам сложить оружие и уволиться с военной службы в знак протеста против того, что он считал нарушением контракта, а именно против неравной оплаты. Его отдали под трибунал и расстреляли за мятеж. В конце концов в 1864 г. Конгресс США принял новый закон, гарантировавший солдатам-неграм жалованье, равное тому, что получали белые.

В последний период войны Конфедерация пребывала в отчаянном положении, и некоторые ее лидеры предложили, чтобы рабов, которые все больше становились препятствием для дела Юга, начали призывать в армию, прибегать к их помощи и освобождать. В конце 1864 г. после серии поражений военный министр конфедератов Джуда Бенджамин писал редактору чарлстонской газеты: «…Хорошо известно, что генерал Ли, который обладает таким большим доверием народа, является убежденным сторонником того, чтобы негров использовали для нужд обороны и с этой целью отпускали на свободу, если необходимо». Один генерал возмущался: «Если из невольников получатся хорошие солдаты, то вся наша теория о рабстве неверна».

В начале 1865 г. давление усилилось, и в марте президент Конфедерации Джефферсон Дэвис подписал Закон о солдате-негре, позволявший принимать рабов на воинскую службу в качестве солдат и освобождать их с согласия хозяев и правительств штатов. Но прежде чем проявились какие-либо существенные последствия принятия этого Закона, война окончилась.

Бывшие невольники, которых в 30-х гг. XX в. проинтервьюировали в рамках Федерального писательского проекта, вспоминали об окончании военных действий. Сьюзи Мелтон рассказывала: «Я была маленькой девочкой лет десяти, когда мы услышали, что Линкольн собирается освободить ниггеров. Наша миссис сказала, что ничего подобного не будет. Потом солдат-янки сообщил кому-то в Уильямсберге, что Линкольн подписал освобождение. Это было зимой, по ночам стояли сильные холода, но все начали собираться уходить. Никому не было дела до миссис – все уходили к Армии Союза. И всю ночь ниггеры танцевали и пели прямо на холоде. На следующее утро, на рассвете, мы все тронулись в путь, взгромоздив на спины одеяла, одежду, горшки и сковородки, кур, потому что миссис сказала, что нам нельзя забрать лошадей или повозки. И когда солнце показалось из-за деревьев, ниггеры начали петь:

Солнце, ты остаешься здесь, а я ухожу,

Солнце, ты остаешься здесь, а я ухожу,

Солнце, ты остаешься здесь, а я ухожу,

Прощай, прощай, не скорби обо мне,

Даже с тобой я местами не поменяюсь,

Прощай, прощай, не скорби обо мне,

Ведь ты остаешься здесь, а я ухожу».

Анна Вудс сообщала: «Мы не очень долго пробыли там, в Техасе, до того, когда пришли солдаты и сказали нам, что мы свободны… Я помню одну женщину. Она запрыгнула на бочку и закричала. Потом она спрыгнула с криком. Она снова запрыгнула на бочку и опять что-то орала. И так она делала долго, просто запрыгивала на бочку и снова спрыгивала вниз».