горькая жалоба Маркса, если понимать ее в духе Рахмана, демонстрирует такое нетерпение, какое пристало лишь капризному, избалованному дитяте. Как известно, Маркс не был избалован рецензиями на свои научные труды. Тем не менее на сей раз, как видно, фортуна хохотнула. Проф. Рахман, по марксистскому обычаю, привычно врет. Именно в «первое время», в ближайшие дни, недели, месяцы отзывы немецкой буржуазной прессы посыпались один за другим.

Что-то в Природе соскочило с резьбы…

Всего появилось около десятка анонимных отзывов в различных «буржуазных» – либеральных и прочих – газетах Германии. Все эти рецензии, написанные заведомо с буржуазных позиций, отмечали высокие научные достоинства книги. Две из них вышли прямо в те дни, когда сочинялось цитированное жалобное письмо, – о чем писавший его, сидя в Лондоне, еще не знал.

Трудно было бы подобрать рациональное объяснение подобным чудесам, если бы мы не знали, откуда что взялось. Упомянутые отзывы – все до одного – были изготовлены Энгельсом и Кугельманом[157]. С одобрения и при активном участии центрального персонажа.

«Чтобы сломить заговор молчания официальной буржуазной науки вокруг первого тома “Капитала” К. Маркса, Энгельс прибег к “военной хитрости”, написав в буржуазные газеты ряд рецензий с критикой “Капитала” как бы с буржуазной точки зрения…» (31/571) – информирует нас Издатель в примечании к странице 293 тома 31 «Сочинений и писем» наших основоположников. Открываем указанную страницу и читаем:

Люди Мейснера в Лейпциге, по-видимому, еще долго будут тянуть с распространением книги. Все еще нигде нет объявлений. Как ты думаешь, не напасть ли мне на книгу с буржуазной точки зрения, чтобы двинуть дело? (31/293).

Письмо Энгельса Марксу от 11 сентября 1867 г. Книга еще не поступила в продажу.

Тот факт, что уважаемый Издатель соврал и не покраснел, и другой даже факт, что Маркс в предисловии ко второму изданию I тома откровенно соврал (мы не знаем, умел ли он краснеть), – оба эти факта тускнеют для нас перед третьим фактом, что милейшего Энгельса застаем мы в тот момент, когда он, кажется, готов совершить дурной поступок.

Признаемся, на нас вся эта история произвела большее впечатление, чем места из переписки, цитированные нами до сих пор. Там все было – политика, а политика, что ни говори, дело грязное. Но тут – наука. Если хотите – культура! И те же методы…

Но ведь то же буржуазное общество, с которым идет та же война. И фигуранты – те же. Тот же Маркс, интригующий в Интернационале (да и годы те же). Тот же Энгельс, нетерпеливо ожидающий революции где угодно. Да ведь он еще в апреле того года писал в Ганновер, где Маркс, отвезя рукопись в Гамбург, гостил у Кугельмана:

Я убежден в том, что книга сразу после своего появления произведет большой эффект…

(Книги он еще в глаза не видел.)

…Но крайне необходимо будет прийти немного на помощь энтузиазму ученого бюргера и чиновника и не пренебрегать небольшими маневрами…

(Неожиданна ориентация на подобного читателя для пролетарской книги.)

…Это необходимо в противовес литературной банде, о сильной ненависти которой к нам мы имеем вполне достаточно доказательств…

(«Ненависть к нам» как мотив экстравагантных поступков – это мы проходили уже не раз.)

…И, кроме того, без таких вспомогательных средств толстые, научные книги воздействуют на публику лишь медленно, а с помощью этих средств… – очень «зажигательно». Но на сей раз дело должно быть сделано тем вернее и старательнее, что речь идет также о финансовых результатах. Если оно пойдет, то Мейснер охотно возьмет и собрание сочинений, а это опять обеспечит деньги и затем новый литературный успех… (31/247).

Геноссе Фред, почему бы так прямо и не написать? Зачем все эти «помощь бюргерам», «ненависть к нам» и прочий вздор? Тем более истинная причина, которая заставляет тебя так спешить, изложена ниже в том же письме:

Через два года кончается мой договор со свиньей Готфридом[158]… Я ничего так страстно не жажду, как избавиться от этой собачьей коммерции, которая совершенно деморализует меня, отнимает все время. Пока я занимаюсь ею, я ни на что не способен… Но если все пойдет так, как намечается, то и это устроится, даже если к тому времени не начнется революция и не положит конец всем финансовым проектам (31/248).

Связанность «собачьей коммерцией» обусловлена была преимущественно необходимостью содержать дом Маркса, а Энгельс сам мечтал заниматься теорией, писать книги… и мог себе позволить жить на ренту. Приведенный нами крик души больше понятен по-человечески, чем предыдущее лицемерие. Но делать нечего, так они порой изъяснялись даже друг с другом, впрочем отлично друг друга понимая.

Как мы видели, в сентябре Энгельс приводит иной мотив своего нетерпения: Мейснер (издатель, ожидающий своей прибыли!) тянет с распространением книги. Что за дурацкий народ эти издатели!

Маркс отреагировал немедленно (12 сентября 1867 г., книга еще не вышла…):

Твой план написать на книгу с буржуазной точки зрения – лучшее военное средство. Но я считаю более удобным, чтобы – тотчас же по выходе книги – это было сделано через Зибеля или Риттерсхауса, а не через Мейснера. Даже самых лучших книгоиздателей не следует чересчур посвящать в свои дела. С другой стороны, ты должен написать Кугельману – он уже вернулся – и дать ему несколько указаний о тех положительных сторонах, которые он должен подчеркнуть. В противном случае он наделает глупостей, так как одного энтузиазма тут мало. Разумеется, сам я не могу действовать в данном случае так непринужденно, как ты (31/294).

О да, nobless oblige… О вовлечении Кугельмана, с которым Энгельс еще и знаком не был лично, говорится как о решенном деле. Мавр сразу расширяет масштаб операции. «Борьба была стихией Маркса».

Из ситуации с первым выпуском «К критике политической экономии» оба друга определенно извлекли полезный урок.

10 октября 1867 г., не успела начаться продажа в Берлине I тома «Капитала», Маркс пишет «дорогому Фреду»:

Из прилагаемого письма Кугельмана ты увидишь, что теперь настало время действовать. Ты сможешь лучше написать ему о моей книге, чем я сам. Пусть только он не вдается ни в какие подробности и не посылает нам статьи для корректуры, а пришлет их лишь после опубликования. Ты должен растолковать ему, что все дело в том, чтобы «создать шум»; это важнее, чем то, как статьи написаны или насколько они основательны (31/304).

11 октября Маркс сам пишет Кугельману:

Завершение моего второго тома зависит главным образом от успеха первого… Итак, от расторопности и энергичных действий моих друзей по партии в Германии зависит теперь, потребуется ли для выхода второго тома больший или меньший промежуток времени. Основательной критики – будь то со стороны врагов или друзей – можно ожидать не скоро, потому что такое объемистое и в