С удовольствием и радостью рассматривая прилавки, я впервые за несколько лет видела сало в пряностях, заморские орехи в меду и какие-то длинные зеленые овощи, очень кислые на вкус, от которых потом так сильно хотелось пить, но от одного их вида набегала голодная слюна.

Счастливые лица людей, проходящих мимо и склоняющих головы, яркие платья и смех детей. Для них за границей телег и прилавков устроили какое-то представление. Для меня это все было как подтверждение, что выбранный когда-то путь — верный.

— Смотрите, что тут есть! — Люра, с восторгом рассматривая какую-то маленькую баночку, сунула ее мне под нос. В голову тут же, как кувалдой, ударило запахом паленых перьев и чего-то еще, не менее противного, отчего к горлу подкатила такая горькая волна, что я невольно прижала ладони ко рту, отскакивая. Но дурноту было уже не сдержать. Запах словно прилип ко мне, теперь и листики мяты, рассованные по всем карманам, не помогут.

Отступая, я судорожно оглядывалась, выискивая просвет между прилавками и телегами, куда можно было бы выйти с импровизированной торговой улицы. Заметив подходящий, не обращая внимания на удивленный взгляд Люры, метнулась туда, слыша за спиной тяжелые шаги Хазета. Выворачивало меня недолго, но привкус горечи во рту было невозможно побороть. Кривясь, я молча приняла флягу с водой от своего стражника, которую тот с недавнего времени всегда носил собой. Прополоскав рот, сплюнула первый глоток.

— Вы бы сказали его милости, — протягивая чистый платок и недовольно поджимая губы, прокомментировал Хазет.

— Я собиралась, но с этой ярмаркой совсем времени нет.

— Вы уж как-то найдите, ваша милость. Если милорд нас с Ченни потом прикопает в саду, за то, что не сказали — вы будете грустить, — пытаясь разбавить напряжение, шуткой закончил Хазет. — Нужно сказать, пока он сам не заметил.

— Ну уж так долго тянуть, как Корин, я точно не стану, — фыркнула я вспоминая, как невестка ждала какой-то реакции от Кастана на округлившийся живот.

— Это меня, конечно, радует, но как-то совсем грустно, что мою сообразительность ты равняешь с этим тугодумом, — услышав голос мужа за спиной, я вся обмерла. Еще больше напугали поклон Хазета и его быстрое исчезновение. Было совсем неловко от подобной ситуации.

— Я не сравниваю, я просто…

— Опять секретничаешь, — подвел свой итог барон, обнимая со спины. — Не стоит. Я все понял еще недели две назад, когда ты вдруг перестала есть рыбу.

— И только-то? — подобной внимательности от него я точно не ожидала.

— Нет, — руки вдруг отпустили плечи, скользнув под мышки и совершенно бессовестно поймав грудь, немного сжав пальцы и с усмешкой добавив, — еще я заметил, что этого богатства у меня стало куда больше.

— Тазур, тут же люди вокруг! — возмущенно пискнула я, шлепнув мужа по рукам.

— Точно, — ухватив меня за руку, барон потянул через просвет между прилавками, остановившись у одного из торговых мест, мой муж взобрался на какую-то бочку, так и не отпуская моей руки. — Прошу вашего внимания.

— О нет, — тихо взвыла я, пытаясь стянуть барона с его импровизированного постамента, но тот только смеялся, отводя мои пальцы в стороны.

— У нас для вас есть чудесная новость. Пока ее милость не успела заткнуть мне рот, я должен вам сообщить, что к середине зимы у нас будет наследник, — с широкой улыбкой на лице, громогласно в наступившей тишине объявил Тазур. А затем, пока все стояли, переваривая эту новость, спрыгнул с бочки и чмокнул меня в щеку, шепнув. — Наслаждайся поздравлениями.

— Зачем? — тихо простонала я, понимая, что сейчас предстоит получать подарки и слушать множество, пусть и искренних, но долгих пожеланий.

— Ну, во-первых, прошлый раз ты сама всем объявила, что мы поженились. А во-вторых, для них это тоже важно. И ты это знаешь. Кресло для ее милости! Развлекайся, красавица моя, а я пока пройдусь, переговорю с караванщиками.

И меня, усаженную в невесть откуда взявшееся кресло, оставили среди толпы радостных, спешащих с поздравлениями людей. Впрочем, мой муж был прав. Мне, кажется, нужна была эта суета не меньше, чем остальным.

— Иди сюда, — громко, растягивая слова, раз за разом звала Катти, как можно дальше вытягивая руку, но не решаясь заходить в воду глубже чем по пояс, — ну давай, я же не кусаюсь.

— Милая, ты уверена, что именно так нужно? — посмеиваясь и болтая с берега ногами в воде, уточнила я.

— Конечно. Вот смотри, он почти добрался. Ну, еще немного, и я дам тебе вкусный, свежий хлебушек. С салом.

— И все же, я немного сомневаюсь, что дух озера любит сало, — я сдерживала смех изо всех сил, наблюдая, как четырехлетняя Катти пытается приманить обитателя Черного озера. Услыхав мои слова, девочка выпрямилась, задумчиво закусив губу. Такая мысль, как видно, ей в голову не приходила.

— А что тогда?

— Вот уж не знаю. Но, думаю, ты вполне можешь провести эксперимент, — мучительный поток мыслей, явно отображенный на лбу девочки, сменился озарением.

— Ченни! — оставив кусок хлебной буханки на поверхности воды, уже не глядя на торчащие из под поверхности глаза духа, Катти выскочила на берег. — Ченни, у нас дело!

Через десять минут моя деятельная дочь уже вернулась к воде, таща в подоле рубашки целый ворох лакомств. А я посмеивалась, наблюдая уже за существом, обитающим на глубине. К середине лета вода обмелела, и наш шестиглазый приятель не мог добраться до берега, на всю длину вытягивая щупальца, но так и не в состоянии взять угощение.

Всеми глазами наблюдая за происходящим, дождавшись, когда движение воды пригонит буханку хлеба чуть ближе к центру озера, волшебный зверь проворно поймал ее, тут же скрыв в переплетении щупалец. А вот у моей девочки возникли сложности. Катти только сейчас сообразила, что при таком уровне воды, им с озерным духом никак не достать друг до друга.

— Мама! Нам нужна помощь! — завопила дочь во всю глотку, словно не я сидела тут в паре метров от нее.

— И? — прищурилась я. Девочка росла очень деятельной и решительной, и сейчас я уделяла больше всего времени тому, чтобы Катти умела четко формулировать требования и просьбы, что при ее характере было не так и просто. Она хотела результат сразу и мгновенно, без промежуточных составляющих.

— Мне нужно покормить Липпи, — нахмурив брови, словно я не могу понять элементарных вещей, строго произнесла дочь.

— Липпи? Вы это имя выбрали? — я кинула вопросительный взгляд на духа, который радостно завозился, поднимая легкую рябь на воде.

— Да, нам понравилось. Его надо покормить, — упрямо повторила девочка, роясь в богатстве, сложенном в подоле рубашки. — У меня есть яблоко, сало, три ореха. А еще соленый огурец, надкусанный, и пять, нет, уже четыре, кусочка копченой колбасы.

— И все это ты хочешь предложить своему другу? — не мучая больше дочь, я спрыгнула в воду, доходившую в этом месте до середины бедра.