В частности, в нем предусматривалось, что АНБ может «просеивать» иностранные электронные и телефонные коммуникации в целях поиска нужной информации об американцах. Впоследствии Фейнштейн не высказала никаких сожалений по этому поводу. Она заявила, что угроза террористических нападений велика, как никогда, и добавила: «Думаю, существует огромное недоразумение в отношении этой базы данных АНБ и в отношении того, насколько жизненную роль она, в моем понимании, играет в защите страны».

Другие сенаторы, однако, выдвинули более жесткие предложения с целью обуздания агентства. Одним из них стал Джим Сенсенбреннер, глава юридического комитета палаты представителей. Сенсенбреннер являлся первичным автором Патриотического акта, целью которого было обеспечить, чтобы американские шпионы могли эффективно бороться с терроризмом в мире после 11 сентября. Теперь он заявил, что администрации Буша и Обамы извратили законопроект, использовав его для того, чтобы шпионить за невинными американцами. Это был классический момент в стиле Франкенштейна, когда ученый вдруг понимает, что его детище — отнюдь не та замечательная вещь, к которой он так стремился, а монстр, вышедший из-под контроля…

Исправляя собственную ошибку, Сенсенбреннер предложил собственный вариант реформы АНБ под броским названием USA Freedom Act («Закон о свободе»). Этот законопроект, разработанный совместно с сенатором Патриком Лихи, предусматривает крупные ограничения в деятельности спецслужб. Среди них — прекращение огульного массированного сбора данных о телефонных переговорах. По мнению Сенсенбреннера, разрешить собирать такие данные можно только в отношении тех лиц, которые явно подозреваются в терроризме. Кроме того, необходимо учредить должность нового «специального защитника», который мог бы отстаивать гражданские свободы, в частности интересы, связанные с тайной частной жизни, и оспаривать секретные правительственные запросы в суде FISC. По сути, Сенсенбреннер предложил вернуться к «целевой» модели шпионажа. Он заявил: «Профессионалы разведки должны преследовать фактические цели, а не копаться в наших личных данных».

Тем временем сенаторы Уайден и Юдалл, два неутомимых критика АНБ в «досноуденовские» времена, предложили собственный законопроект, направленный на то, чтобы остановить необоснованный шпионаж за американцами. По мнению Уайдена, кандидатуру нового директора АНБ должен утверждать сенат.

В кремлевском стиле Белый дом дал понять, что одобряет «чистку» наверху. Генерал-полковник Кит Александер подтвердил свой уход из АНБ в марте 2014 года. (По данным Wall Street Journal, ссылающегося на высших официальных лиц США, Александер предложил уйти в отставку еще в июне 2013 года. Тогда Белый дом отклонил ее.) Другие чиновники поговаривали в кулуарах о том, что неплохо бы одновременно отправить куда-нибудь подальше и Клэппера. Чисто теоретически, ревизию в разведке должен был провести Клэппер. Практически же он теперь был лишним человеком, поскольку сам себе вырыл яму, солгав на слушаниях в конгрессе.

АНБ пользовалось любой возможностью, чтобы напомнить американцам о событиях 11 сентября 2001 года и о своей роли в обеспечении безопасности страны. Критики же АНБ указывали, что Ангела Меркель точно не является членом Аль-Каиды. В интервью журналу Der Spiegel сенатор Джон Маккейн призвал к «генеральной уборке» в американском сообществе разведки начиная с самых верхов. На вопрос о том, почему американские спецслужбы прослушивали канцлера Меркель, он дал весьма краткий ответ: «Причина, я думаю, в том, что они могли это сделать».

Но к началу 2014 года создалось впечатление, что большинство программ, о которых рассказал миру Эдвард Сноуден, продолжают действовать. Белый дом пообещал большую прозрачность, но, по-видимому, не захотел покончить с массовой слежкой и его электронным эквивалентом бентамовского паноптикума.[41]

Согласно данным New York Times, Барак Обама неохотно заявил, что реальной альтернативы массовому сбору метаданных, в том числе метаданных американцев, не существует. Администрация намекала на то, что могла бы сократить срок хранения такой информации — с пяти до трех лет. Но едва ли это можно считать существенной уступкой.

Судебные власти, однако, придерживались иного мнения. В декабре 2013 года федеральный судья Ричард Леон фактически нанес по АНБ мощный удар. Он вынес заключение о том, что массовый сбор агентством данных о телефонных звонках американцев, по-видимому, является нарушением Конституции США. Программа слежки, как он выразился, по своим масштабам напоминает события в известном романе Оруэлла. А потом добавил, что «правительство не приводит ни одного прецедента, когда подобный анализ АНБ метаданных фактически предотвратил неизбежную атаку террористов». Леон заявил, что нарушения конституции, вероятно, продолжатся. Для правительства оставалась лишь одна лазейка: подать апелляцию.

Цель Сноудена осуществилась: в стране и во всем мире разгорелись нешуточные дебаты, которых он так добивался. Но с точки зрения законодательной реформы было еще слишком рано говорить, что в ближайшее время в этой сфере произойдут значимые перемены…

Тем временем враждебное отношение администрации к автору утечек нисколько не ослабевало. Ни сам Барак Обама, ни госсекретарь Джон Керри не отступали от своих позиций в отношении к человеку, которого Керри назвал «предателем своей страны». Президентское помилование? Нет, об этом не могло быть и речи. Обвинений в шпионаже никто со Сноудена не снимал. Его обвиняли в несанкционированной передаче информации о государственной собственности и преднамеренной передаче засекреченной разведывательной информации неуполномоченным лицам.

По возвращении из Москвы Сноуден мог столкнуться с весьма неприятной для него перспективой: провести до 30 лет в тюрьме. Кроме того, ему могли быть предъявлены новые обвинения. Законодательство также не исключает и смертной казни по совокупности предъявленных обвинений. Несмотря на то что в результате его разоблачений фактически изменился ход мировой политической истории, всем было ясно, что Эдвард Сноуден еще не скоро окажется дома, в кругу родных и близких.

Пожалуйста, не ссылайтесь на шпионскую деятельность. Крайне важно, чтобы МИРАНДА не знал о причине его задержания.