Я зажимаю в зубах нож и ощущаю вкус кожи кобры, которой он обмотан. Чтобы спуститься с верхушки ствола, мне нужны свободные руки. Я еще никогда не забирался так высоко по бамбуку, и султаны растений поют для меня на утреннем ветру. Я хочу залезть еще выше, чтобы услышать чистый голос утренней песни, но внизу, в яме, лежит моя судьба.

Телохранитель

Я пустился бежать. Бамбук разрывает на мне одежду, режет кожу. Глубокий порез появился под левым глазом. Но я бегу так быстро, как только могу. Бегу к сыну. К моему кроткому, доброму сыну.

Сын

Одинокое облако плывет по утреннему небу, а под ним прямо к горизонту движется пятно темноты. Это так красиво! Так красиво! Но тут я вижу в бамбуке змею. Это мой двоюродный брат. Он и есть змея.

Племянник

Нож ложится мне в ладонь — уютно, словно в ножны. Он будто живой. Его острие и обоюдоострое лезвие готовы послужить великой цели. И вот я уже скольжу по стволу бамбука все ниже, ниже, ниже, контролируя скорость спуска ногами. Я скольжу вниз головой навстречу судьбе, ожидающей меня в яме.

Сын

Солнце отсвечивает от лезвия ножа, который держит змея. И я отвожу взгляд в сторону от ее ядовитого жала. Кровь из моего плеча больше не течет. Ветер прохладен, и день обещает быть чудесным. Чудесный день, который я мог бы провести с бакланами. С моими бакланами на воде. И вот я уже в лодке, а у меня на коленях самый молодой из бакланов. Я держу в руке грубое железное кольцо, которое должен надеть птице на шею, чтобы она не проглотила добычу.

Потом я смотрю на отца и спрашиваю:

— А это обязательно?

Телохранитель

К моему удивлению, бамбуковые заросли внезапно заканчиваются, и я вижу их обоих. Сына, нанизанного на бамбуковый кол, и племянника, спускающегося по стволу головой вниз. Спускающегося, чтобы убить.

Племянник

Я изгибаю спину, и кобра, нарисованная на ней, разматывает свои кольца. Я ощущаю ее силу, ее ярость и прыгаю на жертву.

Сын

— Я не сделаю этого, отец. Не сделаю. Это хорошая птица. Хорошая птица. Моя птица. Она не станет глотать рыб. Она будет приносить их в лодку. Я обещаю.

— Быть окольцованным — судьба баклана. А теперь надень кольцо ему на шею, да не нежничай, затяни покрепче, иначе оно упадет.

— Но это же Кива, мой любимый баклан! Он любит меня!

Телохранитель

Мне показалось, что с губ сына сорвалось слово «любовь». Оно пронзило мое сердце. А потом я услышал, как он зовет меня:

— Помоги мне, отец! Помоги мне!

Мой добрый, мой нежный сын. Но я отвожу взгляд в сторону. Отвожу взгляд в сторону.

Племянник

И вот я у цели. Он — подо мной. Мой нож готов к тому, чтобы сделать первый разрез. Его рот открыт, а на губах пузырится кровь. И тут я слышу его. Он произносит мое имя.

Сын

— Лоа Вэй Фэнь, Лоа Вэй Фэнь, помоги мне. Я не могу надеть кольцо на шею Кивы. Не могу.

Телохранитель

Я вижу, что племянник колеблется, и кричу:

— Действуй! Это твое предназначение, Лоа Вэй Фэнь! Либо ты убьешь его, либо я прикончу тебя. Выбирай.

Племянник

Дядя кричит на меня, мой двоюродный брат пронзен бамбуковым колом, солнце встает, кобра на моей спине шипит мне в уши, а нож в моей руке стремится вперед, готовый убивать, и я…

Сын

Баклан клюнул меня. Раньше он никогда меня не клевал. Из моей груди течет кровь. Из груди? Почему из груди? Ведь Кива клюнул меня в руку!

Телохранитель

Первый разрез, сделанный Лоа Вэй Фэнем, неглубок.

— Бей снова! — кричу я.

Племянник

Меня не нужно подгонять. Все во мне жаждет, чтобы на меня пролился дождь горячей крови и сделал меня другим — тем, кем я был рожден. Убийцей.

Сын

— Помоги мне, отец! Помоги мне!

Телохранитель

— Бей — или я убью тебя!

Племянник

Я вспоминаю все, чему меня учили. Кобра на моей спине расправляет капюшон, и всё ци[52] устремляется из центра меня в руки. Нож, будто играючи, входит глубоко в живот двоюродного брата и идет вверх и снова вверх. А потом вдруг все меняется… Бамбук над моей головой раскачивается в одном ритме с моим ци, солнце поворачивается, чтобы греть спину, и мир становится совсем неподвижным. Я слышу шуршание мелких животных, слышу дыхание ветра и каждое движение, происходящее на планете. Я вскрываю грудь двоюродного брата, освобождаю его сердце от уз, разрезаю его надвое и впиваюсь в него зубами.

Телохранитель

Лицо Лоа Вэй Фэня обагрено кровью моего сына, и он выплевывает кусок сердца высоко в воздух — так, как того требует ритуал. Я вижу, как его ци наконец возвращается в свою обитель, а мальчик возвращается ко мне. Впрочем, он уже не мальчик.

Племянник

— Мы должны похоронить вашего сына.

Телохранитель

— Нет, у меня больше нет сына. Оставь труп шакалам.

Это последний урок, который я должен преподать Лоа Вэй Фэню. Жалость и воздание почестей мертвецу несовместимы с ремеслом убийцы.

Рыбак

Протягивая руку к племяннику, одежда которого залита кровью, я понимаю, что в моей жизни закончилось что-то очень важное. Я больше не потомок Телохранителя Первого императора, а мой племянник — уже не мой племянник. Теперь этот юноша — основатель Гильдии убийц, и его имя, Лоа Вэй Фэнь, сказители будут с трепетом повторять на протяжении веков.

А Телохранитель стал обычным рыбаком, простым человеком, который только что потерял любимого сына.

Цзян кивала, слушая свою высокую блистательную дочь. Фу Тсун объясняла ей суть последней версии оперы «Путешествие на Запад». Восхищаясь талантом дочери, Цзян никак не могла забыть об известии, пришедшем этим утром от Рыбака.

Известие гласило: «Новый глава Гильдии избран. Он ждет твоих инструкций».