Демон ликовал, породив эту кровавую расплату. Резко и на удивление равнодушно Рейнард выдернул окровавленный клинок.

Убил еще одного из банды, толком не различая лица. Не слыша ни звука.

И третьего, который бросился с разбегу, думая еще спасти главаря банды Диких. Перерезал ему горло, чувствуя себя оглушенным последним криком своей жены.

Осталась только дрожь в пальцах, теплота текущей по коже чужой крови и сила демона внутри. Та, от которой он столько лет отказывался.

Скольких еще придется уничтожить? Бывших собратьев, однажды ставших семьей. Не надо было им принимать к себе проклятого и вставать у него на пути.

Меч пел от наслаждения, Зверь упивался кровавой охотой. Рейнард напряженно шел к Полине, лежащей на траве и на руках у Эльда.

Еще один бывший напарник – Вастер – глянул в его лицо и отбросил оружие. Бросил какое-то проклятие вслед, но было плевать.

Вокруг никого больше и не осталось. Только убитые – стражники и бывшие свои.

Эльд сидел на коленях весь в крови, держа Полину на руках, отчаянный, и вид его заставлял всё внутри сворачиваться в ком. Ледяной, острый, шипастый, разрывающий на части ком.

Рейнард не помнил, как уронил меч, как опустился на колени к мертвенно-бледному лицу Полины. Такого же цвета, каким стало лицо главаря после последнего вздоха.

Зарина тихо выла рядом, кто-то из стражников пытался помочь раненому.

Рейнард не хотел верить тому, что видит. Как кровь пропитала насквозь светлую тунику на боку из раны, застыла на ключицах, плечах. Веки Полины были сомкнуты, лицо мучительно застыло от пережитой боли. И струйка крови в уголке безжизненных губ.

Такой он последний раз видел свою мать рядом с отцом.

Тут же вспомнилось их утро после брачной ночи. Первые шаги доверия и снова отголоски льда, ее завораживающий взгляд, шальная улыбка в танце. Дерзкие шутки и неожиданная нежность, разворошившая душу, точно угли в костре.

Сломала, пробудила, снова зажгла огонь.

Рейнард тихо, утробно зарычал. Заорал безмолвно внутреннему демону: “Ты не мог оставить ее, тварь! Ты не мог дать ей умереть! Это чудовищно даже для тебя!”

“А было бы красиво, – издевательски прошептал в ответ Зверь. – Да, Рей?” – его имя он произнес точь-в-точь голосом Полины. И Рейнард поклялся, что достанет это исчадие тьмы и уничтожит, путь ради этого придется сдохнуть.

Но он сказал… “было бы”?

Лорд Эльденгерд встретился с ним взглядом – обезумевшим, отчаянным, ненавидящим. Будто хотел бросить, что с ним, с Эльдом, она могла бы быть счастливой. Несмотря ни на что.

Глава 43. Ты ничего не знаешь

Рейнард схватил Полину за холодное запястье. Вот же, пульс! Едва ощутимый.

– Она жива, идиот! – прохрипел он Эльду, чувствуя, как дрожат окровавленные руки.

Тот резко вздрогнул – точно очнулся. Полину он сейчас хоронил или свою Найрин?

Если Найрин, то порядком опоздал!

– Тихо, не двигайся, – пришлось приказать здоровяку. – Дернешься – может умереть. Зажми же ей рану! Выше!

Судя по голосам, все разбойники скрылись от проклятого врага.

Рей огляделся, понял, что искать некогда. Скинул камзол, стащил рубаху и скатал в валик. Зарина бухнулась рядом, перестав выть, лихо утерла рукавом слезы и принялась быстро расстегивать вспоротый кожаный корсет на талии своей госпожи.

– Воду тащи, – крикнула она одному из стражников.

Рейнард осторожно задрал Полине длинную тунику, разорвав в конце, оголил рану. Стражники притащили бурдюк с водой, Зарина осторожно полила на рану, а Рей прижал скатанную рубаху и туго перемотал, стянув края, чтобы кровь перестала сочиться.

Эльд всё это время вынужден был держать Полину на своих руках и не шевелиться. Как там она говорила обычно? Чертовски странная ситуация.

От очередного касания Полина глухо простонала и попыталась шевельнуться – кровь пошла сильнее.

– Не двигайся.

– Ты что, умеешь лечить? – едва слышно проговорил Эльд, глядя на то, как он кровавыми руками затягивает повязку.

– А что... тебя учили только убивать?

– Может, хватит? – резко остановила их Зарина, зыркнув на обоих, забрала у Рейнарда воду. – Она умереть может, пока вы выясняете, кто круче. Ее надо довезти до лекаря.

Рейнард выпрямился, оставшись сидеть на коленях и глядя на лицо Полины, которое самую-малость порозовело. Взгляд скользнул дальше, по рукояти кинжала, выпавшего из ее руки. По убитому Нолку – бугаю Бренна. Убитому ею?

– Она убила троих, – ответила на его молчаливый вопрос Зарина. – Никогда прежде не видела в ней такой силы. Рвалась к вам, как одержимая, пока ее не ранили.

Рейнард снова хмуро встретился взглядом с Эльдом. Сам-то где был?

– Они все бросились сюда как один. Окружили и не дали… – он сглотнул и не договорил. – Их была дюжина.

– Надо вернуться в Нейшвиль, – предложила Зарина, пытаясь мягко привести Полину в чувство.

– Колдун лечит любые раны, – мрачно отозвался Эльд. – Но до него еще полдня в пути.

Рей с трудом перевел дыхание.

– До Нейшвиля вполовину меньше, но мне не нравится наш лекарь.

Полина шевельнулась и тут же поморщилась от боли. Рейнард смотрел на нее и думал, что лучше эту боль вместо нее испытывал бы он. Заслужил за свою ненависть и свое прошлое, которое обрушилось так жутко.

Она самую малость приоткрыла веки, пытаясь шевельнуться, но Эльд держал крепко. И все-таки она увидела его перед собой и слабо улыбнулась:

– Живой…

– Тише. Молчи. Береги силы, – он сжал ее руку, чувствуя себя ужасно. – Отнесем тебя в карету. Выдержишь?

Кровь из раны перестала сочиться, но вид у Полины был тревожный, дыхание было сиплое и ее колотила несильная дрожь. Рейнард мрачно обратился к демону: “Она обязана выжить! Ты слышишь, Зверь?”

“Слышу”, – ухмыльнулся тот у него в голове.

“Если она умрет, ты не получишь свою проклятую жертву”.

“А если выживет – отдашь добровольно?” – уточнил демон так, что по коже продрал мороз.

Рейнард не ответил.

– Сможешь донести осторожно? – глянул он Эльду в глаза.

Тот только фыркнул, мол, я да, а сам-то смог бы? Приподнялся с коленей и плавно поднял Полину на руках – силище в нем было немерено. Полина все равно болезненно сжалась и простонала. Но здесь ей ничем не помочь! И приходилось только бессильно смотреть, как здоровяк страж несет ее к карете. Не перекладывать же с рук на руки, когда она и без того едва дышит.