Все заорали от радости. Обнимались.

Пленным американцам объявили, что у них есть полчаса на то, чтобы они убрались. Уходить без оружия.

Сказать, что мы радовались — значит, ничего не сказать. Просто ликование. Всеобщее ликование. ПОБЕДА!!! Полная ПОБЕДА!!! Наша земля снова наша!!!

Иван тронул меня за рукав, мотнул головой.

— Ты чего, Иван?

— Идем, полковник, в твой бывший кабинет. Как ты говоришь, где все началось, там и должно закончится. Я и бутылку припас.

Мы прошли в штаб. Вот мой кабинет. Повсюду шарахались военные, кто-то что-то тащил. Мой кабинет был закрыт. На двери табличка с незнакомой фамилией.

Я был пьян без водки. С ноги вышиб дверь. Мебель новая, не чета моей прежней. Ремонт сделали красивый. А мебель-то расставили также как у меня стояла. Сел в кресло, смахнул на пол чужие бумаги и вещи.

Иван водрузил бутылку водки и баночку маринованных огурцов. В шкафу нашли посуду и банку тушенки. Хоть и лежал там консервный нож, по привычке все открыли своими боевыми ножами.

Разлили водку.

— Ну, что, полковник. — Иван обвел свободной рукой мой бывший кабинет — Здесь началась твоя война, и здесь она заканчивается. Не зря я на тебя сделал ставку. За Победу!

Я встал.

— За Победу!

Выпили. Водка хорошая. Не передергивает морду лица, не тянется рука сразу к закуске. А, может, просто привыкли уже к неразбавленному спирту, и водка кажется уже водой?

— Ну, что, Николай Владимирович, хочу с тобой поговорить по такому вопросу. Мы свое дело сделали. Уходим?

— Куда уходим? — не понял я.

— Мавр сделал свое дело — мавр может уходить. Сейчас такой бардак, что затеряться проще простого.

— Почему я должен прятаться? — я не понимал.

— Потому что сейчас они тебя, может, и поглядят по головке, конфетку какую-нибудь дадут, а потом сдадут как стеклотару по три копейки за килограмм живого веса. Ты, полковник, а не политик. А там ты ничего смыслишь. Как впрочем, и я.

Мы еще с Иваном долго спорили, допили бутылку, помянули погибших товарищей.

Я решил остаться. Не для того я так долго воевал, чтобы потом по кустам хорониться. Устал. Надоело. Хочется нормальной жизни. С семьей увидится.

Потом прилетел Главком РВСН, я передал ему командование. Он меня обнимал как родного.

С ним же улетел в Москву. Был восстановлен на службе, был назначен замом Главкома РВСН, от представлений к наградам отказался. Это же была почти гражданская война. Негоже офицеру получать награды за смерть православных.

Так еще прослужил восемь лет. За это время много что изменилось в мире, да и в России тоже…

Гаагский трибунал, по которому Россия подписала соглашение, объявил меня военным преступником, потому что я уничтожал войска, действовавшие по мандату ООН. Меня арестовали тихо. Даже и не понял как. Почти батальон спецназа задействовали. Также тихо вывезли и передали под юрисдикцию суда.

Старик обвел помещение рукой.

— Вот так, внук, я и оказался здесь.

— Дед, а ты не боишься?

— Знаешь, пусть бояться те, кто что-то украл, а я Родину защищал. И отбоялся уже свое. Это они бояться. — дед чубуком трубки показал на потолок камеры, поэтому меня сюда упрятали.

В комнату вошли мужчина и молодая женщина.

— О, вот и родители пришли. — дед встал и шагнул навстречу пришедшим.

— Папа, извини, что так долго. С адвокатами общались. Они говорят, что дело должны выиграть. Жаль, что Миненко не найти. Он тоже в розыске, и его показания как свидетеля очень бы пригодились! Только где его сейчас найдешь! От него ни слуху, ни духу…

Старик его перебил.

— У Ивана все в порядке. Жив, здоров. Привет мне передал.

— Как?

У всех присутствующих было неподдельное изумление.

— Он, что приходил?

— Звонил?

— Письмо прислал?

— Эх, молодо-зелено.

Старик протянул сыну немецкую газету. Ткнул в передовицу с фотографией.

— Читай, и переводи сразу.

— "Утром девятого мая центр Берлина был разбужен русскими песнями. Внимание всех привлекло красное знамя — флаг бывшего СССР, который развевался над зданием Рейхстага. Возле флага сидело трое, одетые в одежду байкеров, а на голове у них были островерхие войлочные шапки, Их также называют "буденовками". Троица пила пиво и горланила известные каждому немцу песни "Катюша" и "День Победы". Когда полицейским удалось подняться на крышу Рейхстага, чтобы прекратить хулиганскую выходку, они были закиданы пустыми пивными бутылками. Двое полицейских получили легкие ранения от попавших пивных бутылок. Командовал русскими хулиганами старик, который все время улыбался голливудской улыбкой, а двое его подручных беспрекословно исполняли его приказы. Когда было принято решение о применении оружия на поражение, то неизвестные включили дымовую шашку и под прикрытием дыма, ушли в неизвестном направлении. Красный флаг был снят и приобщен к материалам возбужденного уголовного дела. Рядом была обнаружена надпись, выполненная на русском языке: "Восстановленным Рейхстагом удовлетворен!" Саперы на всякий случай проверили все здание, но никаких взрывных устройств не было обнаружено. Непонятно как хулиганы проникли на крышу тщательно охраняемого и запертого здания. До каких пор груз войны будет довлеть над немцами, и пьяные русские хулиганы будут глумиться над всей берлинской полицией?" Ну, и дальше все в таком стиле. Думаешь, это был Иван Николаевич?

Старик лишь хитро усмехнулся и раскурил свою трубку.

— Не бойтесь. Все будет хорошо.

И он снова с хитрой усмешкой, выпустил дым, лицо окуталось клубами дыма, и снова чубук трубки постучал по газетной заметке.

— Победа будет за нами. Прорвемся! И я увижу еще звездное небо!..

2009 г.