— Преждевременно, — поправила я.

— Точно. Тебе нравится этот цвет или стоит выбрать что-нибудь более перламутровое?

— Цвет хороший. Но ты ведь знаешь, что я хочу держаться подальше от Себастьяна.

Закатав брючины своих джинсов, Нэнси уселась в кресло, стоявшее рядом с моим. Ее песочного цвета кудряшки были коротко острижены и тщательно уложены. Она повертела головой, демонстрируя прическу.

— Ну как?

— Так хороша, что слов нет.

Нэнси подождала, пока маникюрша выключит воду, которая лилась в ванночку для ног, а потом продолжила:

— Я видела Себастьяна на прошлой неделе на благотворительном балу в пользу то ли детей, то ли животных, то ли больных опасными заболеваниями. Он говорил о тебе много хорошего, говорил, что безумно хочет снова встретиться с тобой и быть твоим другом, но бросил не передавать этого Тесси, потому что та ревнует как сумасшедшая.

— «Безумно» и «сумасшедший» — ключевые слова. Нэнси, он псих и хочет всего чего угодно, но только не дружбы.

— Думаю, он имел в виду, что хочет снова подружиться с твоими буферами, которые, между прочим, выглядят очень побуферовски, так что истерию Тесси можно понять. Кстати, Себастьян выглядел потрясающе. Я была сражена. А ты сказала, что он страшный как ад.

— По-моему, я сказала, что он должен гореть в аду. Ладно, ты когда-нибудь слышала о группировке под названием «Коалиция американцев за консервацию Америки»?

Она кокетливо склонила головку.

— Естественно. Какой цвет ты выбрала?

Я люблю Нэнси, но в тот момент мне показалось, что с тех пор как она бросила работу и с головой ушла в приготовления к свадьбе, Нэнси сильно поглупела, причем глупость эта была очень нехорошей.

— Алый, классический. Себастьян — один из главных членов этой группировки.

— Тебе идут яркие цвета, Мил. Замечательно, что Себастьян так прочно укоренился в КАКА. Он достигнет успеха. — Нэнси поморщилась и отдернула ногу, над которой корпела девушка, сидевшая возле ванночки. — Я же просила не так грубо! — резко крикнула она, а потом с улыбкой обратилась ко мне: — Эти люди бывают такими небрежными!

Я заметила, как смутил маникюршу упрек Нэнси. Но, возможно, моя университетская подруга была права, и женщина действительно сделала что-то не так.

— Нэнс, я не уверена, что ты вполне понимаешь, чем занимаются КАКА. Все, что они хотят сохранить, — это их власть. Они считают землю своим личным имуществом, а людей из стран третьего мира — рабами, которых можно эксплуатировать как угодно.

Нэнси одарила меня снисходительной ухмылкой.

— Мил, ты путаешь патриотизм с фанатизмом. Ты всегда слишком сильно перегибаешь палку, кругом видишь заговоры и все такое прочее. Знаешь, я восхищаюсь всеми этими твоими этническими делами, но давай не будем перебарщивать. Будь добра, передай мне новый «Космо».

Заводить серьезные разговоры с Нэнси в тот момент, когда она подвергается какой-нибудь процедуре в салоне красоты, — дело бессмысленное, поэтому я сделала вид, что читаю старенький номер «Домашнего очага». Когда нас обслужили, Нэнси предложила зайти в китайский ресторанчик, находившийся по соседству, и съесть по порции пельменей. Она смотрела под стол, разглядывая наши ноги.

— Думаю, в следующий раз я выберу оттенок ближе к пюсовому. Ты даже не спросила меня о том, как продвигается поиск дома.

— И как же он продвигается? — вежливо поинтересовалась я.

— Мы с Тоддом обнаружили великолепное место по другую сторону залива. Дом с тремя спальнями, участок — примерно гектар.

— А я думала, Тодд хочет купить огромный дом.

— Кто же не хочет? Нам не терпится снести его и построить что-нибудь классное. Стоит только вырубить старую дубовую рощу, и у нас освободится много места.

— Вам придется навести справки, прежде чем вырубать дубы. Во многих местах это запрещается делать.

Нэнси подцепила палочками последнюю пельменину.

— Слушай, Мил, ты становишься ужасной занудой. У Тодда не будет никаких проблем, потому что он знает кое-кого в городской управе. На самом деле, — она с вызовом взглянула на меня, — главный архитектор города состоит в КАКА, а Тодд только что вступил туда.

Я чуть не захлебнулась жасминовым чаем, хотя это можно было предвидеть. Вот чем объяснялось возобновление отношений между Тоддом и Себастьяном. Тодд любил рассуждать об этике, при этом находя оправдание всему, что преумножало его личный портфолио.

— И ты нормально к этому относишься?

Нэнси радостно улыбнулась.

— Я одобряю все, что помогает Тоддику в его карьере. К тому же я обожаю свою страну, только вот флаг мне не нравится — слишком перегружен. Звезды, полосы — о чем они думали? КАКА не безразлична эта страна, Мил. А тебе?

— Нэнси, ты же знаешь, я обеими руками за «пусть звучит свобода!»'[96]и так далее, даже несмотря на то, что насчет флага я с тобой согласна, — стала защищаться я. Грустно было сознавать, что моя подруга перешла на сторону противника. — Нэнси, — снова обратилась я к ней, — пообещай, что ты никому не расскажешь о нашей встрече.

— Зачем?

— Просто пообещай, и все. Больше я ни о чем не прошу.

— Конечно, как хочешь, — весело ответила она. — Но если ты действительно любишь меня, будь добра, уладь ситуацию с Себастьяном и Тесси, чтобы на моей свадьбе не было отвратительных скандалов. Тодд попросил Себастьяна быть одним из шаферов.

— Конечно, Нэнс, — пообещала я.

Мы договорились созвониться в ближайшее время, хотя Нэнси даже не спросила, где я живу, потом обменялись фальшивыми поцелуями и разошлись, Я гадала, доведется ли мне снова увидеть Нэнси.

Суета и шум города давили мне на психику. Порывы ветра носили пыль и газеты по тротуарам, и все прохожие куда-то спешили. Филиал библиотеки, позабытый среди этого хаоса, напоминал заброшенный храм. Я поднялась по ступеням и, минуя дорические колонны, вошла в высокие, обитые медью двери. За ними оказался зал с высоким потолком, в котором царили тишина, покой и чудесный запах бумаги и типографской краски.

Касаясь пальцами корешков книг, я видела знакомые и милые сердцу имена. Очутившись возле полки с книгами Фолкнера, я вспомнила о Дэне Франклин и, сделав несколько шагов назад, обнаружила тоненькие сборники рассказов писательницы и еще одну книгу, которую не видела на ранчо, — ее большой роман под названием «Чаша крови».

Я посмотрела на задний клапан суперобложки и увидела там черно-белую фотографию молодой Эдны. Темные волосы обрамляли ее идеальной формы овальное лицо, подводка подчеркивала изумительные глаза, а губы складывались в озорную улыбку. Я обалдела. В тексте об авторе говорилось, что Дэна Франклин много путешествовала, опубликовала несколько рассказов и очень любит «коктейли со льдом, франтоватых кавалеров и остроумные ответы».