– Увидеться! – Он выплюнул это слово так, как будто бы оно жгло ему рот. – Ладно, убери свой меч. Ты мой гость, я не причиню тебе вреда.

«Ну еще бы!» – подумал я и спрятал меч в ножны.

– Пошли, – сказал бородач. – Пусть с тобой отец говорит.

Отец этого горячего испанского парня, Диего Тольпенсьеро, оказался не таким большим, не таким вспыльчивым и не таким волосатым, как можно было ожидать, глядя на его двухметрового отпрыска. Дон Диего, как явствовало из его фамилии, не был урожденным Альгарисом, а примкнул к этой семье в результате брака. Дон Диего был невысокого роста, с морщинистым, очень выразительным лицом и светлыми волосами – там, где они еще оставались. На большей части головы дона разместилась блестящая лысина.

Дон сидел в кресле у камина, устало прикрыв глаза и сцепив пальцы рук. Он выслушал мою историю, ни разу не перебив меня. Когда я закончил, он приоткрыл глаза и впервые посмотрел мне в лицо.

– Вы хорошо говорите по-каталонски, но у вас странный акцент, – сказал он. – Вы из Тулузы?

– Строго говоря, я из Иль-де-Франс, хотя в данный момент действительно еду из Тулузы.

– Значит, вы ничего не слышали о несчастье, которое произошло с нашим родом?

– Ничего.

– Ну что ж, слушайте…

* * *

История была чрезвычайно проста. Дон Альфаро, носящий графскую корону вот уже десять лет и успевший за это время изрядно расширить собственные территории, в один прекрасный день потребовал от Яго Альгариса, бывшего в то время хозяином замка Альгарис и главой рода, вассальную присягу. Дон Яго, весьма гордившийся благородством и историей своего рода, а также его независимостью, наотрез отказался. Началась война, которую дон Яго проиграл. Около года тому назад.

– Почему же никто не известил об этом Родриго де Эро? – спросил я, когда дон Диего закончил. – Барон наверняка оказал бы им помощь.

Тот пожал плечами:

– Я не знаю, почему дон Яго не сообщил ему. Возможно, просто не успел. Что же касается до тех, кто остался в живых… я, например, только сейчас начинаю припоминать имя дона Родриго. Мы с женой долгое время жили на западе, в Кастилии, но после того, что произошло под Аларкосом два года назад… Вы ведь, конечно, слышали об этом?

Я покачал головой.

Дон Диего вздохнул:

– Мне казалось, об этом знает весь христианский мир. После того, как Альмансор разбил Альфонса, многие христиане были вынуждены бежать на восток, в Арагон, или на север. Сейчас перемирие с маврами подходит к концу, Альмансор собирает силы… а христианский мир молча ждет, пока сыны дьявола нас окончательно не поработят.

Так, понятно. О существовании Родриго де Эро здесь попросту забыли. А что стало с Анной? Когда я спросил об этом, старик покачал головой:

– Альфаро, будь он проклят, увез ее в свой замок. Что стало с ней дальше – этого никто из нас не знает.

– А вы не пытались что-нибудь предпринять, чтобы спасти ее? – поинтересовался я, может быть, чуть более резко, чем следовало бы. Но меня уже достало быть сыщиком. – Или вы сидели здесь и лили слезы по погибшим – вместо того чтобы предпринять хоть что-нибудь для спасения живых?

Странное дело: Эгвеньо, стоявший по левую руку от кресла старика, услышав мои слова, не зарычал и не снес мне башку своим двуручным мечом. Сам же старик печально посмотрел мне в глаза.

– А что мы могли сделать? – спросил он.

– Если даже вы не располагаете военной силой, чтобы отбить ее у Альфаро, неужели вы не могли ее выкупить?

– Мы пытались это сделать, – ответил дон Диего. – Люди, посланные к графу для переговоров, не вернулись.

– За год кое-что могло измениться, – заметил я, игнорируя недовольство Эгвеньо. – Почему вы не попытались снова?

– Потому что, – старик подался вперед, и теперь в его голосе слышался металл, – мы не располагаем средствами, чтобы выкупить ее. Этот замок – все, чем мы теперь владеем, да и он не принадлежит нам полностью – второй половиной распоряжается семья, принявшая нас полтора года назад только из христианского милосердия… Но даже если бы и располагали… Торговаться с Альфаро… – Диего с отвращением помотал головой.

– А есть у вас сюзерен, дон Диего?

Старик гордо выпрямился в кресле.

– Наш сюзерен – король Испании! – отчеканил он. – И более никто.

– Прекрасно, – сказал я. – Почему в таком случае вы не пожаловались королю на графа Альфаро?

Дон Диего горько усмехнулся:

– Вы полагаете, что мы – единственные, кому принес зло этот человек? О, нет… Есть и многие другие. Но что король сможет сделать ему, если граф поклянется, что такой девушки нет в его замке? Пойдет на него войной?

– А что его остановит?

– Все не так просто, как вы думаете… Альфаро де Кориньи – щит от мавров, прикрывающий юг Арагона. Поэтому король Педро не выступит против Альфаро. Особенно теперь, когда истекает срок перемирия с маврами. Вы слышали о том, что случилось на юге три недели назад?

– Что именно?

– Мавры, решив нарушить перемирие, двинулись к графским землям. Мавры даже вступили на них и осадили какую-то крепость. Но они недолго там пробыли. Как пришли, так и ушли. Уж не знаю, подкупил ли Альфаро их предводителя или околдовал его, как многие говорят, но только, выйдя из земель де Кориньи, Юсуф аль-Кейсар пошел в одиночку против своего господина, эмира Альмансора… или аль-Мансура, как его называют сами мавры.

– Да, я что-то такое обо всем этом слышал… – сказал я, размышляя, какими естественными причинами можно было бы объяснить странное поведение этого Юсуфа. Подкуп представлялся наиболее подходящей версией. С другой стороны, если учесть то, что говорил мне в свое время Ги, эта версия тоже сомнительна. Нет таких денег, какие подтолкнули бы молодого и энергичного полководца на самоубийство.

Старик устало махнул рукой:

– Так что жаловаться королю бесполезно. Мы уже жаловались. Без толку все.

– Граф Альфаро, – медленно произнес я, тщательно подбирая слова, – изрядный негодяй, как я понимаю. Но и у него должны быть какие-то понятия о чести. Я не думаю, что он отказался бы принять вызов. Хотя бы из соображений престижа. Неужели не нашлось человека, который оспорил бы право графа творить беззаконие в личном поединке?

И посмотрел на Эгвеньо. Достаточно долго, чтобы старик оценил намек, и достаточно коротко, чтобы этот намек не успел стать прямым оскорблением.

Эгвеньо снова начал ворчать, как большой дворовой пес, почуявший чужака, а старик побледнел и сжал ручки кресла.

– Дон Андрэ, – сказал он, – вы ничего не знаете ни об этом человеке, ни о том, что здесь происходит, иначе бы вы никогда не стали упрекать нас. Никто не рискнет выйти один на один против Альфаро.