Заголосив от ужаса, женщины бросились обратно в деревню. Часа через четыре они вернулись обратно, приведя с собой мужиков. Те быстро отыскали и следы некованых лошадиных копыт и следы от колёс и то место, где и те и другие обрывались. Обыскали на всякий случай и болото, во всяком случае его доступную часть, но ни злосчастной повозки, ни кого-либо их умчавшихся на ней людей они так и не нашли. Ещё некоторое время после этого происшествия все в деревне ожидали возвращения пропавшей молодухи, однако та исчезла бесследно.

Я бы не стал рассказывать тебе эту историю Илюша, – добавил генерал взглянув на скептическую ухмылку Хромова, – однако, как ты знаешь, непроверенных сведений я не оглашаю. А рассказала мне об этом моя мать, она… и была среди тех трёх оставшихся… Не верить её я не могу. Она мне за всю жизнь ни разу не соврала, не таков был у неё характер. Да и если бы это был единичный случай, тогда как-то можно было всё списать на массовое помешательство, или на отравление болотными газами. На солнечный удар, наконец! Но, случаев, поразительно схожих с данным происшествием, как показали мои дальнейшие поиски, было видимо невидимо. И поверь мне, что это не пустые слова. Согласись дружок, что в категорию «истинного чуда» данное происшествие никак не попадает. Но тогда скажи мне, куда оно попадает? Я, слава Богу, в добром уме пребываю и в здравой памяти, но ответить на этот вопрос пока не могу, хотя и очень хочется. И пока я…, пока мы не можем на него ответить, десятки тысяч людей во всём мире продолжают бесследно исчезать. Каждый год! Десятки тысяч? Как тебе это нравится? И это только один вопрос из целого сонмища ему подобных. Как ты там сказал давеча? Подумал на досуге? Так подумай теперь над тем, что я тебе только что рассказал. Ну, что же, – прощаясь протянул он майору руку, – будь здоров, страдалец. Не скучай. Врачи мне сказали, что тебе крупно повезло и клятвенно обещали мне, что на ноги встанешь через месяц. Телефон тебе сегодня поставят, книги, телевизор, видео, всё что попросишь.

– Передайте Анжеле привет, – почему-то смутившись попросил Илья. Скажите, что она молодец и классно работала.

Дверь за генералом захлопнулась и Хромов поудобнее устроился на подушке. Ему было о чём подумать и подумать весьма серьёзно.

Незапланированный отпуск у Хромова закончился только в конце октября. Из госпиталя его выписали двадцать девятого, а на тренировочную базу, расположенную в казармах, оставшихся после расформирования бригады особого назначения, он попал уже восьмого ноября, после недельного пребывания дома. Переехав в составе небольшой группы оперативников в окрестности города Иваново, он поселился в расположенной около военного городка деревне Толеровка. Для жилья и ночлега ему выделили обшитый вагонкой закуток за печкой. Питался он вместе со всеми домочадцами самой простой деревенской пищей. Вставал рано-рано вместе с хозяйкой дома Мариной Николаевной Борцовой и провожал её до фермы, где, дождавшись самого первого, как говорится, парного молока, бежал ради тренировки в любую погоду дистанцию примерно в двенадцать километров. Обливался водой из колодца прямо на улице (а мороз доходил по утрам до двадцати), после чего отправлялся к месту службы. В деревне его откровенно считали если не умалишённым, то уж во всяком случае, не от мира сего, и за глаза даже жалели, особенно женщины. Инструктора же, наверняка наслышанные о его не столь давних подвигах, отнеслись к нему поначалу очень и очень снисходительно. Это было видно хотя бы по тому, что они давали ему поначалу невысокую нагрузку. Но настроение их довольно быстро переменилось, когда Илья на первой же испытательной контрольной по зимнему ориентированию показал лучший в группе результат. После этого, его сразу же перевели в группу особо продвинутых курсантов, состоящую всего из трёх человек. Занимались с ними теперь весьма основательно и не инструктора из военных училищ, а именитые учёные, вынужденные оставить свои кафедры и университеты в связи с общим бедственным положением российской науки. Такие занятия нравилось Илье гораздо больше, нежели стрельба в условиях плохой видимости, или изучение способов передачи шифрованных сообщений, что, в конце концов, могло ему пригодиться только в исключительных обстоятельствах. Здесь он вообще приободрился, поскольку чувствовал себя в привычной стихии математических расчётов и научных обоснований. Неформальные лекции о тайнах мироздания, строения вещества, космогонических проблемах современной науки, всё вызывало у него самый неподдельный интерес. Увлекаясь, он даже время от времени вступал в весьма длительные и напряжённые диспуты по интересовавшим его темам. А интересовали его, в первую очередь, транспортно – космические проблемы. Вспоминая прочитанные в детстве фантастические повести, Хромов буквально изводил преподавателей вопросами о пространстве, времени и возможности их взаимодействия и преодоления. В первую голову его интересовали условия, при которых возможны длительные космические перелёты, а так же возможности создания портативных средств космической связи. Что бы там не говорил ему генерал, он не мог себе представить, что собранные в тайной коллекции предметы могли иметь какое-либо иное происхождение, нежели инопланетное. И вот поэтому он старался собрать любые, пусть даже и слабо отличающиеся от абсолютно фантастических, доказательства своих догадок. К его вящему сожалению, чем больше он знакомился с достижениями и теориями современной физики, тем всё более и более шаткой становилась его собственная позиция, целиком базирующаяся на идее пришельцев из дальнего космоса. Было предельно ясно, что даже с ближайших звёздных систем космический корабль мог достигнуть Земли только при крайне труднодостижимых граничных условиях. Либо он должен был лететь слишком долго, либо тратить для своего передвижения безумное количество энергии. В первом варианте путешествие растягивалось бы на многие десятки лет, что ставило ребром вопрос о снабжении даже немногочисленного экипажа воздухом и продуктами питания. Во втором варианте вопрос о пропитании стоял менее остро, но на недосягаемую высоту вставал вопрос об энергетической составляющей самого полёта. Оказывалось, для того чтобы достичь хотя бы половинной скорости света, требовалось пристегнуть к летящей в космосе относительно маленькой капсуле, атомную электростанцию, что сразу же ставило вопрос о самой возможности отрыва такого воистину неподъёмного монстра от какой-либо землеподобной планеты.

– А как же фотонные ракеты нашего ближайшего будущего? – не отставал Илья от своих преподавателей, прозрачно намекая на использование термоядерных двигателей, о которых лет двадцать пять назад не писал разве что ленивый.

– Ах, молодой человек, – мягко останавливали те его, – если бы такие двигатели где-нибудь во вселенной существовали, то их излишне «яркую» деятельность давным-давно засекли бы земные астрономы, изучающие звёздное небо вот уже не одну сотню лет. Ведь согласитесь, – ласково похлопывали они его по плечу, – трудно не заметить в глухую ночь костёр, пусть даже и далёкий? А фотонный двигатель, это вам не какой-нибудь примитивный костёр. Со стороны он выглядит как страшный, всё пожирающий гигантский факел, запросто могущий сдуть атмосферу даже с такой массивной планеты, как, например, Венера!

Крыть столь доходчиво изложенные доводы ему было нечем, и Хромов сконфуженно умолкал, словно бы затаиваясь до следующей возможности задать не менее каверзный вопрос.