— А ты не могла бы продать Мэйнор Грейндж? — неуверенно спросил Роланд.

— Нет, не думаю. Даже если бы захотела. После смерти отца я была так потрясена, что, боюсь, не очень поняла все детали его завещания. Я только знаю, что, хотя все завещано мне, имущество находится под опекой.

Я не имею права трогать основной капитал, и дом, скорее всего, тоже относится к этой Категории. В любом случае перед тем, как что-то сделать, я должна консультироваться со стряпчими. Наверное, мой отец думал, что я могу стать легкой добычей охотников за состоянием.

Роланд встревоженно взглянул на меня, и я рассмеялась.

— О, к тебе это не относится, Роланд. Но есть люди…

Я подумала о Жан-Паскале. В мотивах его действий я не сомневалась.

— Мой отец был очень проницательным человеком, — продолжала я, — и более всего он хотел защитить меня. Конечно, он не думал, что скоро умрет. Так или иначе, он оставил все в форме, которую называют «траст». Это значит, что я не могу трогать капитал.

Он предназначен моим детям, а если у меня их не будет, то детям Ребекки. Так что не думай, что я могла бы продать Мэйнор Грейндж без всяких хлопот.

— Понимаю, — сказал Роланд. — В общем-то, это была идея Филлиды. Ей самой нравится Мэйнор Грейндж. Просто ей кажется, что к ней там плохо относятся…

— Это пройдет. Супруги Эмери — замечательная парочка. У них давно сложился набор правил, которым все должны подчиняться.

— А Филлида перешла черту.

— Все произошло из-за того, что Филлида привела в дом Китти, не посоветовавшись с миссис Эмери.

Предполагается, что только она имеет право нанимать прислугу, и этот случай она сочла оскорбительным.

— Знать бы заранее…

— Ну, это мелочи. Все пройдет. Ах, как хорошо оказаться здесь! Как я рада, что встретила тебя в твоем доме на Уэллинг-Гарденс!

— Вряд ли это можно назвать домом. Просто место для ночлега. Во всяком случае, так воспринимаем его мы с Филлидой. Хотя теперь, когда здесь ты, все, конечно, выглядит по-иному.

Я радостно улыбнулась.

На следующий день я сдержала обещание, данное Белинде.

* * *

Взяв кеб, я отправилась по указанному адресу. Это был, как она и говорила, небольшой отель в Бейсуотере.

Внизу находилась стойка клерка, и я спросила, на месте ли мистер Генри Фаррелл. Он вышел, но скоро должен был вернуться. Я сказала, что подожду.

Я упрекала себя за то, что не назначила свидания заранее, но в таком случае он, возможно, отказался бы встретиться со мной.

Минут десять я сидела, повторяя свой будущий монолог, и все более убеждалась в том, что я ошиблась, согласившись на все это. Что это за человек?

Видимо, властный. Он приехал сюда требовать то, что принадлежит ему по праву. Да он меня и слушать не станет! Лучшее, что можно придумать, — это сейчас же встать и уйти.

Нужно было обсудить это с Роландом, попросить у него совета. Впрочем, ответ я знала заранее: не вмешивайся, пусть Белинда сама разбирается со своими неприятностями. Наверное, именно так мне и следовало бы поступить, но я, как ни странно, волновалась за нее. Я была рада увидеть, что она, как мне показалось, остепенилась.

Пока я колебалась, раздался голос:

— Мистер Фаррелл, вас желает видеть эта дама.

Он направился ко мне. Это был мужчина среднего роста, его волосы выгорели от солнца, а цвет лица ясно говорил о том, что он живет совсем в ином климате, чем мы. Цвет его загара был темно-бронзовым, и на этом фоне голубые глаза казались особенно яркими.

Черты лица были четко прорисованы, и в нем, несомненно, ощущалась сила. В общем, этот молодой человек выглядел весьма привлекательно, и я могла понять Белинду, поддавшуюся искушению и поступившую безрассудно, прежде чем она успела осознать, что есть и иная жизнь, более приятная, чем жизнь на золотых приисках — Мистер Фаррелл? — спросила я, вставая.

— Да, — ответил он с сильным австралийским акцентом. — Вы хотели меня видеть?

— Да. Меня зовут Люси Фицджеральд. Бывшая Люси Лэнсдон. Не знаю, рассказывала ли вам обо мне Белинда.

— О, так вы и есть Люси! — воскликнул он, крепко пожимая мне руку. Рад познакомиться с вами.

Я решила, что он мне нравится.

— Значит, вы пришли повидаться со мной? — Он казался удивленным, но довольным.

— Мы можем где-нибудь переговорить?

— Да, здесь есть комната для отдыха. В такое время дня там никого не бывает.

— Спасибо. Я буду рада, если вы позволите побеседовать с вами.

Генри Фаррелл был слегка озадачен, но повел меня в гостиную.

Он оказался прав. Там никого не было, и это обрадовало меня — Садитесь и расскажите, в чем дело, — сказал он.

Мы сели в кресла в углу комнаты, и я начала:

— Белинда приехала ко мне. Она очень расстроена.

— Так и должно быть.

— Да, я знаю. Она мне все рассказала. То, что она сделала, просто ужасно.

Он кивнул, и я умолкла, не зная, как продолжить.

Он пришел мне на помощь:

— Так что вы хотели сказать мне?

Я колебалась:

— Видите ли, она была еще очень молода.

— Это не играет никакой роли. Белинда была весьма настойчива и прекрасно знала, что делает. Она до смерти хотела этого. Если сейчас она передумала, значит, дела и в самом деле плохи.

— Я понимаю, что вы сейчас чувствуете.

— Не знаю, зачем она послала вас. Чего она хочет этим добиться?

— Она не посылала меня. Я сама решила прийти к вам. Белинда все рассказала мне. Она чувствует себя глубоко несчастной и очень сожалеет обо всем…

— Все это она мне говорила. Но она моя жена, и я собираюсь забрать ее с собой.

— И вы считаете это удачным решением? — спросила я. — Вы думаете, что возможен счастливый брак при таких обстоятельствах?

— Что вы имеете в виду?

— То, что вы будете настаивать, а она — сопротивляться.

— Я имею на это право.

— Безусловно, я в этом не сомневаюсь. Однако человеку не всегда приносит счастье то, что он пользуется своими правами.

— Послушайте-ка, мне не очень ясно…

— Я понимаю ваши чувства. Я вмешиваюсь в семейные проблемы. Это не мое дело.

— Вы чертовски правы.

— Но я признательна уже за то, что вы выслушиваете меня… даже отвечая мне, что это не мое дело.

Дело в том, что я очень люблю Белинду. Большую часть детства мы провели вместе. Мы близки друг другу, и сейчас она очень несчастна.