— Я же вам говорю, что она замужем за мной.

— Я знаю. Но если человек не хочет быть с вами, неужели его можно к этому принудить?

— Да, — резко бросил он. — Можно. Вернувшись назад, она изменится.

Я отрицательно покачала головой.

— Я хорошо ее знаю, — упорствовал он.

— Я тоже. Позвольте, я кое-что скажу вам. Я в самом деле признательна вам за то, что вы согласились поговорить со мной. Должно быть, я кажусь вам ужасной нахалкой, и в какой-то степени это так и есть.

— Почему бы вам не бросить это дело?

— Белинда приехала на золотые прииски почти ребенком. Сначала ее захватила новизна впечатлений.

Некоторое время она была довольна тамошней жизнью, но воспитывалась она здесь и хорошо знала, что существует иной образ жизни. Я не знаю, как складывался ваш брак. Вряд ли он был идиллическим, не так ли? Ведь вы согласились разъехаться?

— Бывало, мы входили в раж. Признаюсь, со мной такое бывает.

— Вы согласились, что вам лучше расстаться.

Он промолчал, и я продолжила:

— Белинда вернулась сюда, на противоположный конец земного шара. Все случившееся в Австралии стало казаться ей страшно далеким. Она выбросила это из головы. А потом встретила хорошего человека. Они полюбили друг друга и поженились.

— Как она могла пойти на это, будучи замужем за мной?

— У них была настоящая брачная церемония. Он уверен в том, что состоит в законном браке. Она подходит ему, а он подходит ей. Скоро у них будет ребенок.

— Как? Она ничего не сказала об этом.

— Теперь вы это знаете, мистер Фаррелл. Я верю, что вы хороший, добрый человек.

Он изумленно уставился на меня:

— Вы меня не знаете.

— Я хорошо угадываю характеры и уже оценила вас.

Легкая улыбка тронула его губы, и у меня несколько поднялось настроение. Мне показалось, что упоминание о ребенке подействовало на него.

Я решила сделать упор на это.

— Подумайте о невинном ребенке, — сказала я, — Вы хотите, чтобы он родился с несмываемым клеймом незаконнорожденного?

Он продолжал удивленно смотреть на меня:

— Какое это имеет отношение ко мне? Ведь это ее маленький ублюдок, а не мой. Она замужем за мной.

Вот так-то.

— Я понимаю, понимаю.

— Так к чему вы клоните?

— Я хочу сделать все возможное для Белинды… и для всех вас.

— Но зачем вам это нужно?

— Потому что я о ней забочусь. Вы должны понять это. Вас ведь тоже интересуют ее дела.

Он молчал, и я продолжала:

— Я понимаю, что она плохо относилась к вам.

Она и ко мне не всегда хорошо относилась. Но я люблю ее и верю, что она получила возможность начать ту жизнь, к которой стремилась.

— Да, жизнь леди. «Лейди-да-ди-да»….[4]

— Может быть. Но это та жизнь, о которой Белинда мечтала. Если вы силой заставите ее вернуться, жизнь для вас обоих станет похожа на кошмар. И что будет с ребенком?

— Она может родить и оставить его здесь.

— Мистер Фаррелл, матери не бросают своих детей.

— Некоторые бросают, если это их устраивает, и у меня такое впечатление, что Белинда — одна из таких.

— Я не верю, что она способна на это. Что ж, отлично. Разбейте счастливую семью. О ребенке вообще не вспоминайте. Будьте эгоистом. Вот ваш рецепт счастливой жизни!

Он медленно улыбнулся мне:

— Вы говорите, почти как адвокат! Знаете, если бы я попал в какую-нибудь неприятную историю, мне бы хотелось, чтобы вы помогали мне выбираться из нее.

— Спасибо, — сказала я, — но я предпочла бы, чтобы вы отнеслись ко мне серьезно.

— Мне нравится слушать вас. Расскажите мне еще кое-что. Расскажите, почему она заставила вас прийти ко мне.

— Из этой ситуации есть выход, — сказала я.

— Для нее? — спросил Генри Фаррелл, чуть-чуть приподняв бровь в показном удивлении.

— Для нее, для вас, для всех.

— В самом деле?

— Послушайте, ваш брак не существует, верно?

— Неверно. Есть определенные обязательства. Ты женишься… и это навсегда.

— До тех пор пока вы не решаете разорвать брачные узы.

— Речь идет о разводе?

— В нем я вижу выход. Вы можете без особой огласки развестись, и Белинда тут же вступит в брак с Робертом Денвером. Все это можно сделать без лишнего шума.

— Развод… — недоверчиво повторил он.

— У вас ведь для этого вполне достаточно причин, не так ли?

— Причин-то достаточно, но развод… — Он покачал головой.

— Вместе вы никогда не будете счастливы, — заметила я, — Со всем, что было между вами, покончено.

— Но почему я должен делать это ради нее, если она поступает со мной подобным образом?

— Вы мстительны?

— Что вы имеете в виду? Я требую только то, что принадлежит мне по праву.

— К чему вам права? Что толку от них, если нет чувств, нет любви?

— Когда-то Белинда любила меня.

— Она была еще ребенком.

— Она была эгоистичным дьяволенком — Возможно, но вряд ли она полюбит вас опять.

Она будет до конца дней сокрушаться о своей загубленной жизни. Без нее вам будет гораздо легче. Возможно, вы найдете кого-то, кто вас полюбит. У вас сложится прекрасная семья. В общем-то, я уверена, что так все и будет.

— Откуда вы знаете?

— Потому что вы разумный и способный на чувства человек. В глубине души вы очень добры.

Генри Фаррелл расхохотался:

— Ну, вы умеете забраться парню под шкуру! Знаете, вы мне начинаете нравиться, Люси.

— Я рада, потому что вы мне тоже начинаете нравиться.

— Кажется, вы хороший друг Белинде.

— Я хорошо ее знаю.

— Тогда я удивляюсь, почему вы все это делаете ради нее?

— Вот увидите, вам без нее будет лучше.

— Это несомненно.

— Так какой смысл был приезжать сюда и пытаться увезти ее?

— Потому что это Белинда. Не знаю, что в ней есть такого. Она эгоистка, каких мало, и, конечно, не подходит мне. И все-таки я хочу забрать ее, очень хочу.

— Вы забудете ее.

— Сомневаюсь.