Судя по воспоминаниям одного из лидеров ПФАК, Александра Дмитриевича Федорова, совещание 2 июля было инициировано анархистами по просьбе двух бойцов 1-го пулеметного полка. В нем участвовали лидеры ПФАК (И.С. Блейхман, П.Н. Колобушкин, Д.Н. Назимов, Н.И. Петров-Павлов и сам Федоров), некий политэмигрант Александрович, двое военнослужащих из 1-го пулеметного полка, матрос с крейсера «Аврора», матрос с миноносца «Рында» и еще двое, о которых он не сообщает ничего определенного. Собравшиеся приняли решение инициировать вооруженное восстание против Временного правительства. Они рассчитывали на поддержку петроградских рабочих, а также на присоединение к восставшим кронштадтских матросов. Пулеметчики должны были арестовать Временное правительство и занять стратегически важные объекты в городе. Был принят лозунг: «Долой Временное Правительство! За Советы!» При этом лозунг «Вся власть Советам!», по словам Федорова, собравшиеся отвергли, поскольку «этот лозунг не гармонировал нашим принципам».

Был разработан и приблизительный план действий. Предполагалось немедленно отправить активистов ПФАК в районные рабочие и социалистические клубы с объявлением о том, «что завтра, 3-го июля, с 11–12 час[ов] дня начнется вооруженное выступление против Временного Правительства». На промышленные предприятия направлялись агитаторы.

В 8–9 часов утра 3 июля Блейхман, Колобушкин, Петров-Павлов и Федоров отправились в казармы 1-го пулеметного полка. По их просьбе члены солдатского комитета собрали военнослужащих. Был избран новый ВРК из 34 чел. во главе с Семашко. В его состав вошли Блейхман и делегаты каждой роты. Выступая на митинге пулеметчиков, Блейхман призвал солдат не отправляться на фронт, свергнуть Временное правительство и Петросовет. После захвата власти он предполагал передать ее переизбранным Советам, игнорируя существующие, в которых преобладали умеренные социалисты, поддерживавшие коалицию с либеральными партиями во Временном правительстве. Также он вел речь о реквизиции у буржуазии и помещиков денежных средств, продовольствия, захвате рабочими донецких рудников, банков, железных дорог и промышленных предприятий по всей России. Перед солдатами выступили также Железняков и Колобушкин. «Мы за советы, но против буржуазии и капиталистов, которые захватили власть в свои руки с тем, чтобы разгромить революцию, восстановить монархию или диктатуру буржуазии. Говорили много и убедительно. Выступали пулеметчики. Одни говорили: ждать нельзя, пока нас разоружат силой, лучше самим выступить. Другие выражали сомнение, что поддержат ли их рабочие и матросы», – так описывал митинг Федоров.

3-4 июля, действуя по намеченному плану, повстанцы заняли Петропавловскую крепость, телефонную станцию, Финляндский вокзал, железнодорожную станцию Ланская и типографию газеты «Новое Время». Посты с бронеавтомобилями были выставлены у здания Главного штаба, казарм верного правительству 9-го кавалерийского полка, на Николаевском вокзале, Невском и Литейном проспектах, на мостах между домом Кшесинской и Петропавловской крепостью. Лично Федоров во главе отряда из солдат, матросов и красногвардейцев Выборгской стороны занял типографию «Нового времени» и удерживал ее до 5 июля, когда восстание было подавлено. Ожидалась помощь со стороны других воинских частей. И действительно, к вечеру выступили 7 полков, в том числе – Московский и Гренадерский. Анархисты присоединились к колоннам солдат с черными знаменами и лозунгами «Долой Временное правительство!», «Долой Переверзева!», «Да здравствует коммуна!». Делегация из анархистов и солдат 1-го пулеметного полка направилась в Кронштадт для того, чтобы вызвать в Петроград отряды матросов. Как известно, это выступление, получившее поначалу поддержку значительной части петроградских и кронштадтских большевиков, вылилось в массовые уличные демонстрации, митинги и столкновения с правительственными войсками.

Цели «бунтарей» и анархо-синдикалистов в этой ситуации были схожими. Как вспоминал позднее Ярчук, КОАСК «считала, что вооруженная демонстрация перейдет в восстание; власти, таким образом, будет нанесен решительный, мощный удар, после которого она уже больше не сможет оправиться; Советы же Р[абочих,] С[олдатских, и] К[рестьянских] Д[епутатов] на местах доведут ее, в дальнейшем процессе борьбы, до полного уничтожения». Но между двумя течениями возникли разногласия.

3 июля делегаты пулеметчиков (Н. Петров-Павлов и М. Никифорова, а также пулеметчики Казаков и Кошелев) прибыли в Кронштадт. На митинге на Якорной площади они призвали матросов выступить в Петроград. Ярчук поддержал лидеров Совета, большевиков и левых эсеров, говоря о преждевременности выступления. Наряду с представителями социалистических партий он был назначен исполкомом Кронштадтского Совета в состав комиссии, созданной для руководства действиями демонстрантов, направлявшихся в Петроград. Предполагая такое развитие событий, уже на стадии разработки плана восстания лидеры ПФАК высказывали сомнения в отношении Ярчука: «Мы знали, что рабочие заводов и фабрик поддержат выступление, но этого было еще мало, мы знали хорошо кронштадтских матросов и в поддержке их тоже не сомневались. Но там был Ярчук, наш товарищ, и он часто шел вразрез прямой необходимости, и, пользуясь влиянием среди матросов, он мог бы нам поставить палку в колеса». Между тем в июльских событиях участвовали и петроградские анархо-синдикалисты, позже примкнувшие к САСП. В частности, А.Г. Таратута вспоминал, что был одним из активных участников событий и после подавления восстания был арестован юнкерами.

В результате агитации анархистов в Петроград прибыли 10 тыс. кронштадтских матросов и рабочих. Члены КОАСК солидаризировались с левыми эсерами и меньшевиками, выступив против перехода демонстрации под фактическое управление активистов РСДРП(б). Видя, что большевистская часть руководства кронштадтских демонстрантов привела матросов на митинг к дворцу Кшесинской, штаб-квартире большевиков, анархисты двинулись со своими сторонниками дальше, отдельно от участников митинга. Ярчук также протестовал против захвата головы кронштадтской колонны на Марсовом поле группой с флагом ЦК РСДРП(б), отстаивая непартийный характер шествия, проводимого от имени Кронштадтского совета. Как видим, его солидарность с большевиками была весьма относительна.

По воспоминаниям большевика Ф.Ф. Раскольникова, после прибытия правительственных войск и завершения демонстрации в Петрограде анархисты-коммунисты высказались за продолжение выступления вплоть до установления власти Советов, тогда как Ярчук считал «невыгодным и обреченным на поражение всякое решительное выступление в целях захвата власти». Позицию ПФАК отражало воззвание, выпущенное 5 июля в захваченной типографии «Нового времени». Его авторы призвали восставших не останавливаться на достигнутом и перейти к экспроприации предприятий и помещичьих земель.

Анархисты едва не оказали влияние на состав нового кабинета министров. Так, племянница Кропоткина, Екатерина Николаевна Половцова, писала, что в один из дней, вскоре после 4 июля, поздно вечером на квартиру к пожилому теоретику анархизма приехал военный и морской министр Керенский, на которого вышедший в отставку премьер-министр Львов возложил задачу формирования нового правительства. «Оказалось, что Керенский, растревоженный всеми последними событиями, приезжал просить Кропоткина составить новое правительство. И уехал ни с чем», – ссылаясь на своего дядю, писала Екатерина Николаевна. Как отметили в комментариях публикаторы воспоминаний Половцовой, «выражение „составить правительство“ означает, что Керенский просил Кропоткина не больше не меньше ВОЗГЛАВИТЬ НОВЫЙ СОСТАВ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА и подобрать себе министров». Видя в анархистах опасных противников, А.Ф. Керенский рассчитывал таким образом морально обезоружить сторонников безвластия, поставив во главе правительства их теоретика, пусть даже в то время сильно расходившегося во взглядах со своими последователями. Вероятно также, что Александр Федорович не рассчитывал на то, что Кропоткин сможет самостоятельно управлять государством. Но зато всемирно известный и пользующийся уважением в обществе революционер мог послужить удобным прикрытием для действий либеральных и умеренно-социалистических политиков. Кропоткин поступил как убежденный анархист, отказавшись от этого предложения.