Тем не менее МФАГ добилась начала следствия. В силу того, что скандал грозил дискредитацией власти, 15 мая Исполком сформировал следственную комиссию в составе своих представителей, а также делегатов Московского Совета солдатских депутатов и Комитета общественных организаций. Избрать делегата в ее состав было предложено и МФАГ. В итоге в состав комиссии вошли: В.А. Аванесов, В.И. Камаев, Г.В. Филатьев и от МФАГ – В.В. Бармаш.

Расследование было завершено 1 июня. Выводы следствия были крайне неутешительны для милицейского начальства. Было установлено, что Конский не сообщил в установленный срок о случившемся начальнику милиции Москвы А.М. Никитину, милицейские же чины старались скрыть сам факт убийства. Так, не только не был задержан, но и не допрошен убийца Моносзон. Не был проведен и опрос свидетелей. Четверо из них, настаивавшие на том, чтобы у них взяли показания, не были допущены к допросу. Выяснилось, что имевшиеся в участке силы милиции (8-10 солдат и милиционеров) не были привлечены для предотвращения самосуда и охраны арестованных. Более того, помощник Комиссара по продовольствию Келлер, прямой начальник Моносзона, был вынужден бежать в аптеку, расположенную рядом с комиссариатом, чтобы срочно по телефону вызывать военную силу для предотвращения расправы над арестованными. Было установлено, что комиссар Конский и его помощники Глезерман и Леонтьев проявили преступную халатность, предоставив следствие рядовым милиционерам и случайным лицам, оказавшимся в комиссариате. Вопиющим фактом была пропажа вещественных доказательств (пуля и стреляные гильзы). Исчезли и личные вещи Лашкова, изъятые у него при обыске милиционерами, в том числе кольцо и 80 руб. Были признаны неправомерными и действия милиции в отношении Э. Берзетис, без основания задержанной более чем на сутки. В итоге комиссия пришла к выводу, что в комиссариате «царила полная анархия и своевластие».

Начальнику Московской милиции Никитину, известному меньшевику и будущему министру внутренних дел Временного правительства, был сделан выговор за то, что вплоть до 16 мая, зная о совершенном преступлении, он не отстранил от должности замешанных в нем лиц. Был уволен со службы Моносзон, вплоть до суда остававшийся на свободе под залог в 5 тыс. руб. В начале октября двое милиционеров и помощник комиссара участка, виновные в гибели Лашкова, были привлечены к судебной ответственности.

Организовав кампанию протеста, анархисты наглядно показали, что способны защитить своих товарищей от насилия со стороны карательных органов. При этом они действовали в сотрудничестве с народным самоуправлением, не прибегая к вооруженной мести, что было бы характерно для анархистских групп, случись подобная расправа в Российской империи 1900-х гг. Но убийство Лашкова, и позднее упоминавшееся в официальных заявлениях анархистских организаций, рассматривалось анархистами, как подтверждение факта притеснений со стороны властей.

Ведя активную агитацию среди солдат и рабочих, анархисты пользовались все большей популярностью. Ряды движения росли. Так, по данным В.В. Кривенького, к лету 1917 г. анархистские группы действовали в 17 городах России. Но и эти данные, вероятно, не вполне точны. Только в Поволжье, по данным историка В.А. Шилова, к лету 1917 г. анархистские организации были в 7 городах (в том числе – в Самаре, Саратове, Казани, Нижнем Новгороде, Симбирске). Кроме того, в Харьковской конференции, прошедшей во второй половине июля, имело место прямое или косвенное участие анархистов не менее, чем из 20 городов.

Антивоенная пропаганда анархистов находила все больший отклик среди рядовых военнослужащих армии и флота. «Как раз в мае-июне их организация развернула активную деятельность в Питере, Кронштадте и Гельсингфорсе. Большим влиянием среди матросов в Кронштадте пользовались анархистские активисты Э.А. Берг, А.Г. Железняков и Х.З. Ярчук. Влияние анархистов росло, и без их лидеров Иосифа Блейхмана и Аснина не обходился, пожалуй, ни один матросский, да и солдатский митинг», – констатирует историк В.Т. Логинов. Среди наиболее распропагандированных ими частей был 1-й пулеметный полк. Члены его ротных комитетов постоянно посещали дачу Дурново, а солдаты участвовали в проходивших на ее территории митингах. Лидерами солдат-анархистов в полку были М. Марков и Я. Головин.

Подобная ситуация наблюдалась и в регионах. Еще в мае на кораблях Сибирской флотилии, базировавшихся во Владивостоке, анархистам выразили свою поддержку резолюциями экипажи эсминца «Грозный» и посыльного судна «Печенга». В июне анархистская фракция в Ревельском Совете рабочих и солдатских депутатов насчитывала 11 чел. из 311, являясь 3-й по численности. При этом подавляющее большинство депутатов (140) были беспартийными, периодически меняя свою позицию. Двое ревельских анархистов вошли в исполком Совета. В июле анархист В. Романец был избран членом президиума Севастопольского Совета. Гомельская организация анархистов-коммунистов вела успешную пропаганду среди солдат пересыльного пункта, проходивших через него перед возвращением в свои части после госпиталя или дезертирства. В Ржеве летом под влиянием антивоенной агитации отказались ехать на фронт солдаты 7-й роты 50-го запасного полка. Комиссаром полка был избран анархист Г.И. Волнухин. Можно привести и другие факты, но уже эти примеры говорят за себя.

Протесты вызвала утвержденная 11 мая военным и морским министром А.Ф. Керенским «Декларация прав солдата», ограничивавшая права военнослужащих. «Не Декларацию прав, а бесправие дал Керенский солдату», – заявил Блейхман на собрании Петросовета 22 мая. Жесткая критика этого документа содержится в воззвании, изданном ПФАК в июне. Попытка военного министерства вернуть из отпусков солдат и матросов, аресты отпущенных домой на сельскохозяйственные работы семейных военнослужащих также вызвала протесты. Анархисты Савичев и Ярчук выступили в Кронштадтском Совете делегатами солдат-ополченцев старших возрастов, требовавших отмены приказа Керенского. Их требования поддержал Блейхман, 19 мая в солдатской секции Петросовета заявивший о необходимости «распространить отпуска на всех солдат-земледельцев, которые с начала войны страдают в окопах».

Активно выступали анархисты против готовившегося наступления на фронте, как и против планов отправить на передовую пополнение из частей Петроградского гарнизона, являвшихся опорой леворадикальных сил. Так, активист ПФАК П.Н. Колобушкин, выступая в апреле-июне на митингах в саду дачи Дурново, неоднократно призывал к прекращению войны и вооруженному выступлению против буржуазии и либерального крыла Временного правительства. А.Г. Железняков, участник МФАГ, сочувствовавший анархо-синдикалистам, в конце мая – начале июня призывал военнослужащих 1-го пулеметного полка к отказу от отправки на фронт, а также – к экспроприации собственности капиталистов.

В этих условиях ПФАГ решила продолжить реквизиции, стремясь расширить материальную базу собственного движения. 5 июня вооруженные анархисты, численность которых колеблется в разных источниках от 20 до 80, с тремя пулеметами захватили типографию и редакцию газеты «Русская воля», расположенные на Ивановской улице. Объявив сотрудникам, что предприятие конфисковано, экспроприаторы предложили реорганизовать его в самоуправляющийся социалистический кооператив. Не встретив поддержки этой идеи со стороны рабочих, анархисты разрешили им покинуть здание, арестовав администрацию. Не теряя даром времени, сторонники безвластия напечатали прокламацию, в которой объясняли свои действия как ликвидацию печати, являющейся идеологическим рупором свергнутого режима Николая II. Поскольку революционные организации нуждались в издательской базе, предлагалось передавать такие газеты им в пользование. Было объявлено, что газета конфискуется «для нужд социализма, анархизма и революции». Провозгласив создание «Автономной комиссии типографии „Русской Воли“», анархисты выражали готовность решать вопрос о ее судьбе путем переговоров. С этой целью в редакции приглашались по два делегата от каждой социалистической партии. Всероссийский съезд Советов рабочих депутатов и Исполком Петросовета осудили эту акцию, предложив анархистам покинуть здание. После его окружения частями лейб-гвардии Семеновского полка и двумя сотнями казаков министр юстиции Переверзев, прокурор и члены Исполкома Петросовета вступили в переговоры. Осажденные предлагали выпустить их с оружием либо выговаривали себе условия освобождения после сдачи оружия. С согласия премьер-министра Львова и Переверзева главнокомандующий войсками Петроградского военного округа П.А. Половцов выдвинул ультиматум и добился сдачи анархистов. Арестованные были доставлены в помещение, где заседал Всероссийский съезд Советов рабочих депутатов и через несколько дней освобождены.