– Говори атаман, отказа не будет.

– Ты понимаешь каковы у нас шансы на успех? Ты их как оцениваешь?

– Как плевые. Дело ваше, скорее всего, гиблое. Успех вырвать будет очень тяжело.

– И рвешься идти? – поразился я.

– А куда деваться? Иначе все погибнут: и отец, и дочка, и брат. Какой смысл здесь-то отсиживаться, на прощанье гефилте фиш кушать?

А у меня есть заветная мечта – вырвать назад свою землю, свой Израиль! Если камень удастся отвести, пусть не я, а мои внуки, правнуки, пра-пра-правнуки, получат шанс вернуть землю предков!

Эсфирь внешне приятная, неглупая, я в нее верю – она нарожает деток, и немало. Исаак растет парнем видным, а племянники – это тоже наша кровь. Скажи, папа!

– Конечно, сынок!

– А мое дело на всех заработать.

– Вот и старайся, – подытожил я. – Кроме нас, идут еще одиннадцать ватаг. Кто-нибудь да прорвется. А ты пока ощущение вины сними с Наининой шеи, мне нужно, чтобы она в полной силе была, и Ваня перестал дергаться.

Мне каждый реальный боец важен. Заверь их, что ни Эсфирь, ни Магдалена нуждаться не будут, пока ребята не вернутся, ну а если сгинем, то тем более.

– Это я бы и без твоих просьб сделал!

– А надо, чтобы Наина в этом уверена была. И дай ты ей, Бога ради, развод!

– Сегодня же получит.

– Тогда все. Не поминайте лихом!

На этом и расстались. Не пришлось тебе, Абрам, в этот раз сражаться, пусть с черным волхвом за ваш народ женщина повоюет. В 21 веке ваши женщины в Израиле являются военнообязанными.

А я шел и думал про солиды. Удобное в финансовом плане время – средние века. Четыреста лет ходит монета по миру, и только крепнет. А у нас, что в 20 веке, что в 21, инфляция постоянно съедает деньги, да еще все опасаются очередной денежной реформы, после которой останешься, как обычно, с охапкой пустых бумажек.

И не от кого научиться мне чему-нибудь хорошему, разумному, доброму, вечному. И с протоиереем Николаем поговорить недосуг, все охота орать:

– Магией изведу! Взвод ушкуйников пришлю! – а дело-то касается всего лишь церковных таинств и изготовления металлических кругляшков.

Поговорю, обязательно поговорю со святым отцом, припаду к Божественной мудрости Всевышнего. Помечтав о чистоте души, я случайно оборотился вполоборота назад и краем глаза поймал очень быстрое движение. Когда обернулся полностью, глядеть на столичной улице было уже не на что – пара галдящих между собой баб, раскачивающийся после выпитого ремесленник, стучащая по деревянной мостовой телега, сгорбленный возница, правящий буланой лошадкой, были тут явно ни при чем.

Значит охота с сильного волхва Богуслава переориентирована на меня – руководителя похода. Василиса снова в бою!

Глава 16

Как же можно защитить мою единственную и неповторимую жизнь, славную дольче вита? Обычные охранные методы ведьма обойдет легко, с Оксаной, обещавшей прикрытие, я повздорил, на расстояние, нужное мне для воздействия магией антеков, Василиса не подсовывается, а нам в Киеве отираться самое меньшее до послезавтра. Да, задачка…

Ну да ладно, пора переезжать на постой к Павлину, а там, объединенными усилиями волхвов двух самых крупных городов Древней Руси, что-нибудь и придумаем. Приняв верное (как я себе думаю) решение, бодро зашагал к постоялому двору.

У конюшни Олег втолковывал унылому местному конюху что-то сугубо лошадиное.

– Скребницей надо чистить, скребницей! Не надо шоркать лошадь мокрой тряпкой!

Увидев меня, волкодлак оставил бедолагу-коневода в покое.

– Хозяин, тебя Таня хотела видеть, сказать чего-то хочет.

– Мы сегодня переезжаем к Павлину – помнишь, у которого сеновал особо уютный?

– Такое не забудешь!

– Вот и ладненько. Коней здесь оставим, там конюшня маловата. Вдобавок в нее уже поляк двоих лошадей поставил. Ты с нами поедешь, или тут, на постоялом дворе, возле лошадок, завтрашний день доживать будешь?

– А Матвей тоже переедет?

– Конечно.

– И я в комнате один останусь?

– Разумеется.

– Очень хочется одному пожить!

Позиция любителя житья одному была совершенна ясна – в гостях у Татьяны, и ее мать, и Максим мешаются под ногами целый день. А тут, только вдвоем, целые сутки!

– Таня в обеденном зале?

– Где ж ей еще быть.

– Ладно, занимайся дальше.

Заниматься, правда, было уже не с кем – конюх, воспользовался тем, что Олег отвлекся, и улизнул.

В харчевне было немноголюдно – обеденное время уже закончилось, а до ужина было еще далеко. Танюша сидела за привычным столиком, лицом к залу, слева к ней присуседилась Оксана.

Возле стола бесновался и орал зычным голосом красномордый мужик.

– Как это ты уйдешь? Мне заменить тебя некем! Хоть сам вставай на это дело!

– Вот и вставай, – негромко ответила Ксюша, – хорош каждый день пивом наливаться.

– Денег не выдам, пока сильного человека на свое место не приведешь!

– Как думаешь, что лучше сделать: ухо ему оторвать или все столы здесь порушить? А может и то, и другое вместе? – поинтересовалась богатырша у подруги.

– Я в княжий суд обращусь…, – неуверенно пискнул хозяин.

– Не забудь для верности оторванное ухо с собой прихватить да ножку от этого столика, он, вроде, поновее других будет, – дала добрый совет «ночная бабочка».

Краснолицый стал вообще какого-то сизомалинового цвета, и торопливо начал отсчитывать рубли. Татьяну он, видать, в деле видел, а вера в княжеское правосудие хромала на обе ноги.

– Сегодня хоть досиди! – взвизгнул хозяин.

– Сегодня досижу обязательно, а на завтра ищи человека, – степенно сообщила вышибала.

Дождавшись окончания выдачи зарплаты работнице при увольнении, и торопливого ухода работодателя, я подсел к женщинам.

– Здорово, сударыни! Как жизнь молодая? Тань, ты о чем хотела потолковать? Мне мои уши не лишние, в поход тебя по любому возьму.

Девушки улыбнулись.

– Донял этот козел, – охарактеризовала Татьяна хозяина постоялого двора, – каждую копейку на расчете норовит зажилить, а работы на сто рублей взыскать! Поговорить хотела не я, а бабушка Пелагея.

Вот оно что! Большая старшая ведьм Киева сегодня в теле внучки гляделась естественно – ее не перекособочивало и не сутулило.

– Ты уж меня извини, – начал я, – но Оксану я с собой взять никак не могу, – очень уж с ней неудобно и тяжело.

– Спору нет, – согласилась старушка-молодушка, – но даже не это главное. Очень уж слаба на передок, повернутая на этом занятии. Причем мужик нужен каждый день новый.

– А мне говорила, что это она прикидывается для клиента такой озабоченной, а на деле устала от всей этой музыки.

– Брешет на каждом шагу! Была бы поприличней, неужели нищенствовать бы стала? Ложиться за полтинник под каждую мразь?

У нее способностей хватает влюбить в себя любого мужика,