— Итак, продолжим!

Мысли избороздили морщинами лоб. Упорно разглядываю девственно-чистый лист. Правда, немного сальный и опять же с черным пятном сбоку. Но это мелочи.

«Жила-была… я. И владела огро-омной силой».

Воздух вокруг загудел, сгущаясь и потрескивая. Вздыхаю и комкаю лист, бросая в ведро и доставая новый. Воздух тут же успокоился.

Тогда так:

«Над миром сгустилось зло…»

За окном потемнело.

«Грозовые тучи парили над городом, собираясь в стаи».

Снаружи грохнуло, в полутьме что-то сверкнуло — видимо, молния. Достаю из стола свечку, сжимая в зубах перо и нащупывая пяткой упавшие спички. Есть свет! Отлично. Продолжаем.

«Но это была не обычная гроза. Это был ураган, который насылал из своей мрачной темной башни волшебник Камнепупс! С детства ненавидевший весь мир в общем и каждого посмеявшегося хоть раз над его именем в частности».

Грохнуло так, что заложило уши, пол под ногами дрогнул. Поворачиваю голову и наблюдаю за тем, как из земли, прямо за окном, вверх медленно поднимается ветхая каменная башня с дырами в стенах и каменными ступенями винтовой лестницы, вырастающими прямо на глазах.

— Круто.

Мне никто не поддакнул — фея так и не вернулась. Зато первый этаж таверны резко затих. Народ явно позабыл о выпивке и теперь, открыв рты, наблюдал за бесплатным представлением. В окнах домов напротив мелькали испуганные лица. Кто-то стоял в ночнушке и со свечой, кто-то держал на руках кошку. Все были в шоке.

Довольно улыбаюсь и продолжаю. Это ведь еще не все, дорогие.

«Он жил в городе уже сорок лет, и каждый с детства помнил и его, и жуткую башню, возведенную в незапамятные времена в центре города, каждую ночь грозящую рухнуть на дома простых горожан».

Лица начали исчезать из окон. Башня медленно и очень громко двинулась куда-то вбок, обрушивая края домов и глубоко пропахивая мостовую, вплоть до подвальных уровней грунта.

«И каждый смеялся над ним, его именем и огромной острой шляпой, которую Камнепупс носил на голове. На ней были вышиты звезды и слово: „Валшебник“. Да-да, именно так!

А еще у чародея жил толстый белый кот — единственное во всем мире существо, которое было дорого злому гению».

Вдали послышался глухой раскатистый вой, напоминающий кошачий. Почесав нос, продолжаю строчить, растягивая губы в улыбке.

«И вот однажды волшебник решил захватить мир! Он нарядился в длинную черную мантию, накормил кота и вышел на балкон, захватив посох со сломанным навершием. Почему оно было сломано? Просто он как-то чистил им большую бочку с очень вязким и прилипчивым варевом. В ней-то посох и сломался, зацепившись то ли за гвоздь, то ли еще за что.

Итак. Он вышел, поднял посох. Медленно, распевно произнес заклинания…»

Ветер усилился, ставни с грохотом распахнулись внутрь, покачиваясь на петлях.

«…и явилось Зло, повиснув в небе в виде большого красного ока и осветив дома алыми отблесками жуткого пламени. Которое должно было истребить всех жителей города, а потом и всего мира».

Комнату послушно залил алый свет. Подумав, не удержалась — встала, подошла к окну и высунулась наружу. В небе, то сужая, то расширяя черный зрачок, словно кошачий, завис огромный красный глаз, нервно исследующий все вокруг. Вдалеке накренилась высокая старая башня, покачивающаяся на ветру. Иногда с нее осыпались кирпичи и куски штукатурки. А наверху, на балконе, что-то крича и размахивая палкой, застыла маленькая дергающаяся фигурка, сжимающая под мышкой вопящего кота.

— Марина! — Дверь в комнату распахнулась, и в нее влетел Мурз. — Ты что творишь?!

Оборачиваюсь и довольно улыбаюсь.

— Не бойся, я всех спасу.

Мурз сощурился, заметил листок на столе и, подбежав, начал читать.

— Это что?

— Ну… сказка. Но со счастливым концом!

— Позволь узнать, какой будет конец? — комкая лапами лист и пытаясь его разодрать.

Лист не рвался и не комкался, — упрямо распрямляясь и выскальзывая из лап. Я пожала плечами и села на подоконник, болтая ногами в воздухе.

— Я всех спасу. А что?

— Да. Идея оставить тебя здесь, возможно, была не самой гениальной, — буркнул кот и, осторожно прихватив лист зубами, сунул его в огонь свечи. Лист не горел.

— Бли-ин… Марина!

— Ммм?

— Тьфу. Немедленно верни все, как было. Ты хоть понимаешь, чей глаз открыла?

— Ну…

— Это глаз мира. Блин, я же тебе рассказывал, что этот мир оживает и начинает осознавать себя. Так вот ты этот процесс сильно ускорила, и теперь мир смотрит на самого себя и пребывает в состоянии шока. А ты еще и собираешься его уничтожить!

— Кого? — Я уже ничего не понимаю.

— Мир! Он же у тебя «вселенское зло», — язвительно. — Или ты решила, что, написав на бумаге слова «Большая Бяка», получишь что-то, что развивалось веками и способно уничтожить все сущее в один присест? Так не бывает.

Вздыхаю, встаю и иду к столу. Лист покорно вспыхнул в руках и осыпался на пол кучкой пепла. Алый свет за окном тут же сменился серым. А вскоре тьма над городом рассеялась, и в окно заглянуло солнце.

— Так лучше?

Кот облегченно кивнул, за окном что-то жахнуло, пол вздрогнул. Послышались вопли и грохот падающих домов. Обернувшись, я так и не увидела башню.

— Мурз…

— Она упала, — тон мрачный донельзя.

— А волшебник, он исчез?

— Нет, он не исчез. И кот остался. И Камнепупс обязательно снова отстроит башню и будет и дальше всем пакостить. Живые существа, создаваемые тобой, так просто сгинут вряд ли.

Хмурюсь, разглядывая морду пантеры. Хм, и ведь намного лучше было, когда Мурз был просто котиком. Небольшим таким, толстым и…

— Марина!!!

Сидим с котом на кровати. Он — в виде мелкой и страшно пушистой черной язвы — уже полчаса дуется, прижимая к груди хвост. Из шерсти торчат два уха, да видны черные круглые глаза и мокрый нос. Ну еще кончики лап иногда появляются. И хвост у него теперь шикарный: длинный, мягкий, да и вообще замечательный.

— Мурзик, тебе так и вправду лучше.

— Отстань, — продолжая смотреть в одну точку и тяжело переживая.

— Зато ты теперь еще и самый крутой маг в этом мире. Потому что я так хочу. — Правое ухо повернулось ко мне. — Но вот внешность изменить уже больше не сможешь… слишком… слишком уж ты хорошенький.

Сгребаю на руки и крепко прижимаю к груди выдирающегося «волшебника», утыкаясь в шерсть носом.

— Марина!

— Ну ладно, ладно.

— Пусти.