– Нет, не хорошо, – отрезала Рейнельда. – А ну присядь.

Она помогла мне сесть. Увидев мое состояние, Мальпертюи выругался и пошел догонять Леандра.

Есть масса способов заставить человека страдать. Я замотала головой в попытке избавиться от голоса. Стиснув зубы, попробовала встать, но ноги словно свинцом налились. Подбородок уткнулся в грудь. Не бойся, темная владычица…

– Ну, чего копаетесь? – С появлением Леандра галлюцинация рассеялась. – Хватит прохлаждаться, – прошипел он с плохо скрываемой злостью. Я вскинула на него мутный взгляд. – Что за фокусы, marcherêve? Если у тебя кишка тонка для таких походов…

– Угомонись, фраер! – рявкнула Иви. Ее слова эхом разнеслись под сводами. – Она хлебнула горя на водной доске!

Из Леандра выветрилась вся злость. Он странно покосился в мою сторону.

– Ладно, привал. Один, – леденящим кровь шепотом произнес он. – А если еще кто-нибудь повысит голос, брошу подыхать в туннеле.

Иви с ненавистью уставилась на него. Наконец Доходяга отвел глаза и зашагал прочь. Арктур, изображая из себя телохранителя, отступил в темноту. Анку протянул мне фляжку с резко пахнущим содержимым.

– Откуда ты взял алкоголь? – спросила я. Анку пристально всматривался в меня, потом повернулся к Рейнельде. Та выставила ладонь и дважды провела ею на уровне его рта. Губы Анку дрогнули в улыбке.

– Скромничает, – сообщила Рейнельда, не переставая жестикулировать. – Анку вообще парень скрытный.

Прорицатель пожал плечами. Интересно, какое преступление он совершил? Хотя, если Анку не рассказал соратникам, мне не скажет и подавно. Рейнельда вытерла пот и кивнула на удаляющегося Леандра:

– Не сердись на него, темная владычица. Они с Дряхлым Сироткой… âmes jumelles[68]. Боль разлуки пожирает Доходягу изнутри. – Плащаница уткнулась лбом в стену. – Мне тоже хочется спасти Вье-Орфелю. Мы ведь знакомы с шестнадцати лет. Однако я понимаю, что если мы явимся в Версаль измученные и уставшие, проку от нас не будет. Жаль, Леандр в своей тоске по возлюбленному отказывается внимать здравому смыслу.

Доходяга тем временем изучал расщелину на противоположном конце туннеля.

– Понимаю, – вздохнула я.

– Еще он немного ревнует, – еле слышно добавила Рейнельда. – До своего исчезновения Сиротка только о тебе и говорил. Радовался, что Лондоном правит бесстрашный революционер, а не очередная алчная скотина. Он мечтал объединить наши Синдикаты, а Леандр боялся остаться не у дел. Вдруг Орфеля назначил бы тебя compagne d’armes.

– Он меня даже не знает. При встрече его наверняка ждет разочарование.

– Не представляешь, как сильно ты заблуждаешься, ma chère[69].

Рейнельда отправилась переговорить с Леандром. По одну сторону от меня сидела Иви, по другую устроился Анку.

– Прости, Пейдж, – буркнула Иви. – Про доску само вырвалось.

– Может, оно и к лучшему.

Кивнув, хиромантка привалилась к сырой стене. Я зажмурилась в попытке отрешиться от происходящего и отхлебнула из фляги. От бренди по телу разлилось блаженное тепло.

Глаза у меня слипались. Если не встану сейчас, не встану никогда. Всучив фляжку Анку, я выпрямилась и побрела вперед, не дожидаясь, пока Леандр возьмет меня за шиворот. Следом подтянулись остальные.

На месте следующего коридора зияла воронка. Леандр по-пластунски сполз на дно и протиснулся в узкую щель. Собравшись с духом, я повторила маневр.

Сверху плотной грядой нависали каменные глыбы. Я ползла за Леандром, сзади волочился примотанный к лодыжке рюкзак. По спине градом катился пот. Мне чудилось, город вот-вот проломит хрупкую парижскую мостовую и раздавит нас в лепешку. Во рту пересохло, однако я упорно ползла вперед, цепляясь за то единственное, что помогло мне выстоять в Вестминстерском архонте. За искру протеста.

Казалось, минула целая вечность, прежде чем мы очутились в тесной пещере. Влево уходил очередной лаз, где уже успел скрыться Леандр. Впереди зиял разлом. Луч фонаря выхватил отвесный, сочащийся сыростью склон, ведущий в недра Воровского тоннеля.

Иви наполовину протиснулась в пещеру и вдруг застыла, закупорив проход. Перемена в ней была разительной. Лицо в бисеринках пота, губы дрожат.

– Не могу. – Пряди коротких волос прилипли ко лбу. – Дальше без меня.

Я помогла ей выбраться из расщелины. Вскоре к нам присоединился Анку, и мы набились в тесное пространство, как сельди в бочку.

– Что стряслось? – допытывалась я. – В Абаддоне ты была как рыба в воде.

– Мне страшно. – Иви подняла на меня воспаленные глаза. – Я думала, что справлюсь. Пройду путь до конца и посмотрю в лицо своим страхам. Тогда этот выродок перестанет преследовать меня в кошмарах. – По щекам хиромантки катились слезы. – А по факту я играю ему на руку. Мучаю сама себя. Каждый шаг только приближает меня к нему. Не мо-гу-у…

Я узнала затравленный взгляд, который неоднократно наблюдала в зеркале.

– Ладно. Останешься здесь?

– Нет, в пещере у основания Абаддона. – Она провела ладонью по лбу. – Подожду вас там.

Вернулся Леандр, выяснить, в чем причина затора. Разобравшись, что к чему, он, как ни странно, не стал брюзжать, только бросил:

– Мои люди тоже должны отдыхать. До Абаддона доберешься сама, не заблудишься. Держись главной тропы и никуда не сворачивай.

– Дорогу я помню, – буркнула Иви.

– Вот и отлично. – Доходяга всучил ей круглый сверток. – Спальный мешок. Еды и воды хватит?

Кивнув, Иви взгромоздила на спину рюкзак. Прежде чем уйти, она обернулась и до боли сжала мое предплечье.

– Сожги дотла это проклятое место, – шептала хиромантка. – Обещай мне, Пейдж. Не позволяй им и дальше калечить людские судьбы.

Дюко наказала мне убить Джексона, а не сжигать колонию дотла. Вечно всем не угодишь.

– Обещаю, – заверила я.

Иви неуклюже обняла меня одной рукой. Мне безумно не хотелось расставаться с ней. Не хотелось оставаться единственной, кто выбрался из одного лагеря смерти, а теперь добровольно лез в другой.

Как только весь отряд перекочевал в пещеру, Иви полезла обратно в расщелину, волоча за собой пожитки. Леандр провел нас через песчаный карьер налево, в сухой грот, где можно было сидеть, не сутулясь, а лежа вытянуться в полный рост. Леандр постелил себе куртку, и тогда меня осенило: он ведь отдал свой спальный мешок Иви!

– Заночуем здесь. – С уходом хиромантки Доходяга опять перешел на французский. – У нас пять часов.

Рейнельда зажгла шахтерскую лампу. Рюкзак соскользнул с плеч, и я кулем осела на пол – вымотанная морально и физически. Голова раскалывалась от боли.

Арктур устроился рядом, скитальцы кучковались отдельно. Изобразив из дождевика подобие подушки, я достала банку перлового супа, клейкую буханку солодового хлеба, завернутую в газету, и мешочек с орехами и сушеными ягодами.

– Ну, как впечатления? – обратилась я к Арктуру. – Черепушку еще не разбил?

– Не переживай, она у меня каменная.

Я выпила холодный суп прямо из банки. Вкус отвратительный, но на голодный желудок сойдет.