миг на меня сторожевым псом кинулся зыбкий полтергейст – поток злобы и ненависти хлынул в эфир. Я застыла, обезображенная шрамами кисть метнулась к груди.

Полтергейст вдруг остановился, как от удара хлыстом, и спешно попятился.

– Рефаитов они боятся, – бросил Арктур, протискиваясь мимо. – Держись в пределах моей ауры.

От его поступи фантомы затряслись мелкой дрожью. Я наконец смогла перевести дух и двинулась следом.

Острые обломки царапали кожу. Ясно теперь, зачем понадобились гетры. Часть пути мы проделали на четвереньках, и я мысленно возблагодарила эфир и за гетры, и за толстые перчатки. Фаланги, зубы, позвоночные хрящи впивались в ладони. Колени шаркали по чужим коленным чашечкам. Я зашептала себе под нос, приветствуя каждый череп, придумывая биографию каждой челюсти. Эта, например, перемалывала свежие устрицы и моллюсков на набережной Сены. Эти пальцы раньше сжимали молоток, кисть, гусиное перо. В ушах гудело. Насквозь продрогшая, я упорно убеждала себя, что все это галлюцинация, последствие лихорадки. Моя ладонь вовсе не угодила в разверстую грудную клетку, а кругом совсем не громоздятся кости.

Сколько же убийств видели эти стены! Вот где хорошо избавляться от трупов.

За спиной послышалось пыхтение. Мальпертюи судорожно шарил по карманам, грудь содрогалась от мощных спазмов.

В Лондоне Надин всегда носила с собой наушники и плейер – заглушать голоса мертвых. В отличие от нее Мальпертюи заклинателем не был – скорее вкусомант или ищейка, – однако, судя по перекошенной физиономии, он куда-то подевал нечто, регулирующее его дар. Заметив, как товарищ зажимает рот, Анку сунул ему в руку складной нож. Мальпертюи торопливо раскрыл его и полосонул лезвием по запястью, пустив кровь.

Мне физическая боль затрудняла странствия. Мальпертюи же она помогала отвлечься от эфира. Анку похлопал его по спине.

– Мальпертюи, – окликнула я на предельно допустимой громкости. – Держись Стража.

По щекам у него струились слезы. Перехватив мой жест, Анку поднял товарища за шиворот и поволок к нам, под ногами у них гремели кости. С каждым шагом Мальпертюи становилось все хуже.

Арктур остановился, поджидая скитальцев. Поравнявшись с нами, Анку с облегчением перевел дух и вытер глаза.

Тем временем колонна продвигалась вперед. Иви бочком семенила вдоль стены. Леандр грациозно перебрался с костяной насыпи в пролом. Проследовав за ними, я очутилась в пещере, где почва в буквальном смысле уходила из-под ног. Леандр повернулся ко мне, налобные фонари придавали его коже синеватый оттенок.

– Абаддон, – провозгласил он. – Ворота в Воровской тоннель.

Иви замерла на краю пропасти. Я осторожно прощупала землю сапогом и заглянула в бездонную яму.

Абаддон. Неровное кольцо шахты устремлялось в темноту, беззубую пасть, жаждущую поглотить меня, увлечь в самое чрево Парижа. Испытывая непреодолимое влечение, я склонилась над пропастью. Лучи фонарей растворялись в чернильной мгле. Из самых недр доносился шепот моих мучителей. Стук капель. Мои исступленные вопли.

– Ну и как же нам спуститься к центру Земли? – спросила я, обретая дар речи.

– А вот так. – Рейнельда топнула ногой. Только сейчас я заметила канат, который, змеясь, исчезал в бездне. – Теперь у нас только одна дорога – вниз.

После десятиминутного привала и основательных глотков из набедренной фляги Мальпертюи приободрился. Ему, как самому опытному скалолазу, доверили проинструктировать нас, новичков.

Он честно предупредил, что мы погибнем, если не будем неукоснительно следовать правилам. Сильно не стращал, старался говорить доходчиво и аккуратно надел на меня страховочный пояс. Закончив инструктаж, он пропустил лебедку через проржавевший механизм, позволявший регулировать скорость спуска. Лебедка крепилась к снаряжению проводника с помощью затворного карабина.

– Ne tombe pas. Je ne veux pas que tu salisses mes bottes au fond[66], – надменно бросил Леандр.

Мальпертюи фыркнул и занял позицию на краю шахты. Сполз на пару метров, выпуская маслянистую лебедку, потом остановился, давая «восьмерке» остыть, и завис над темной бездной. Так, рывками, он погружался все ниже, пока чернильный мрак Абаддона не поглотил его вместе с налобным фонарем.

Потекли томительные минуты ожидания. Анку присел на обломок известняковой плиты и пригубил из набедренной фляги. Бритый череп усеивали капельки пота. Порывшись в необъятном рюкзаке, Анку достал портативное устройство – явно сайенского производства – и углубился в чтение.

Иви в радостном возбуждении бесстрашно вышагивала вдоль обрыва, словно бросала ему вызов. Я, напротив, обходила его стороной.

Золотая пуповина вопросительно завибрировала. Покосившись на Арктура, я кивнула и покрепче обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.

Леандр следил за временем. Едва таймер пискнул, он сделал знак Рейнельде. Вскоре Плащаница скрылась в стволе шахты. Следом за ней Анку. Прежде чем взяться за трос, он промокнул вспотевший лоб полотенцем. Иви спускалась четвертой. Отталкиваясь от стены шахты, она двигалась широкими прыжками, под конец у нее вырвался хрипловатый смешок. Леандр насупился.

– Твой черед, marcherêve, – скомандовал он, как только таймер оповестил, что Иви благополучно спешилась.

По примеру Мальпертюи я прицепила трос и негнущимися пальцами застегнула карабин. Проверив крепление, Леандр удовлетворенно крякнул.

От страха ноги свело судорогой. Я карабкалась по подъемным кранам, свешивалась с мостов, цепляясь одной рукой за парапет, покоряла лондонские шпили. Но никогда еще подо мной не разверзалась такая тьма. Отвернувшись, я полезла в ствол и проверила лебедку. Выдержит.

Дыхание участилось. Поймав мой затравленный взгляд, Арктур ободрительно кивнул. Спустившись еще немного, я оттолкнулась от стены и, болтаясь, повисла над бездной. Трос завертелся юлой.

Постепенно два огонька наверху померкли, остался лишь короткий луч моего фонаря. Сейчас меня занимал механизм, крепившийся к страховочному поясу. Техника спуска требовала предельной концентрации. Сосредоточившись, я почти перестала замечать обступившую меня тьму. Выщербленные стены сочились сыростью и казались порождением матушки-природы, а не человеческой алчности.

По-хорошему, бояться было нечего. Тут хотя бы имелся страховочный трос. В Лондоне всего один неверный шаг отделял меня от смерти. Всегда такой осторожный Ник совершенно терял голову, когда дело касалось паркура. Ради адреналина он пренебрегал снаряжением, полагаясь только на свои силы.

По спине струился пот. От стен веяло сыростью. Казалось, спуск длится целую вечность. Перехваченная поясом нижняя половина туловища онемела. Мышцы болели от напряжения. Страх гнал меня вперед, торопил, лишь бы поскорее покончить с этим кошмаром. Я снова стравила лебедку и опустилась глубже.

Наконец снизу донеслись голоса, мелькнул свет. Сбивая мелкие камушки, я нащупала опору и, обогнув особо коварный участок, – именуемый Мальпертюи la gorge de l’abîme, «глотка бездны», – наконец обрела под собой твердую почву. В ушах шумело, ноги подгибались. Мальпертюи отцепил карабин. Я расстегнула пояс и закашлялась.

Мы стояли в пещере, шахтерская лампа отбрасывала по углам мягкий свет. Иви устроила свернутый дождевик на коленках и вслед за Рейнельдой и Анку прихлебывала из