— Эта песня завершает нашу сегодняшнюю программу, — сказал низкий, задумчивый голос Магды из репродуктора над опустевшими рыночными прилавками. — Я посвящаю ее своей подруге Амалии, которая наверняка нас сейчас не слышит. Она хорошо поработала сегодня. Наверное, и вы тоже. Спокойной ночи, Куала-Лумпур, штат Селангор, Эф-эм-эс — Федерированные Штаты Малайи.

Дальше был день ошибок. Больших, неприятных ошибок. День, потраченный черт знает на что. День, который я и сейчас вспоминаю со стыдом.

Мне казалось, что все главное позади, остался пустяк, немногое. И оно произойдет завтра, решила я.

А сегодня нет никакой необходимости просыпаться, лучше лежать рядом с Элистером и не шевелиться — нет, вообще-то можно потягиваться со счастливым урчанием, обвивать его ногой, утыкаться носом в лопатку и снова закрывать глаза.

Помню, как я вышла в круглую гостиную в халате, чтобы выслушать глупое и счастливое хихиканье А-Нин, которой я сообщила, что у меня гость. Как будто она сама не знала этого и не обсуждала это с самого утра со своим Онгом.

На стуле висел темный костюм Элистера, приобретенный у «Робинсона» на Ява-стрит, и еще тонкая белая рубашка, два галстука. Сам Элистер, когда, наконец, проснулся, долго и с недоумением смотрел на эти предметы. Потом вспомнил, что они принадлежат ему, и чуть поморщился.

Эта женщина всегда будет стоять между нами, просто потому, что предала его в тяжелый момент и исчезла, подумала я. Это из-за нее он никогда меня не простит за то, что я его богаче (в несколько тысяч раз, так?) и делаю ему подарки.

И пусть себе не прощает.

Далее я подумала, что если бы я была в своем городе, то мы поехали бы… На Чоураста-маркет, в рыбные ряды, которые поутру пахнут чистой морской водой и свежестью.

Посмотреть на голубые, похожие на римскую броню, брюшки перевернутых крабов со связанными клешнями. И на серо-лиловатый студень бэби-акул, на глянцевые зеленые панцири усатых лобстеров, усеянные красно-синими крапинками. На бесстыдно белые брюхи больших рыб. Выбрать одну из них, привезти на велосипеде домой, отдать на кухню. Никуда в этот день больше не ходить.

В Куала-Лумпуре я рыбному рынку не доверяла, хотя, может быть, и напрасно. Ах, если бы здесь было море…

Седые волнистые волосы Мануэла аккуратно причесаны, он моет на лужайке сияющие бока моего белого сокровища из шланга, и губы его улыбаются.

— Мануэл, — сказала я, — ты сейчас едешь в Сингапур И ждешь меня там завтра или послезавтра. Спрашивай в «Отель д'Юроп», как всегда. Как только я там появлюсь, можешь начинать дежурить у входа. Отправляйся прямо сейчас, не спеша. Так, деньги…

Я подумала, что если Элистер и правда решится когда-нибудь начать новую жизнь (в которой ему будет нечего делать), то мне придется покупать тогда еще одну машину. Потому что в «испано-сюизе» только два места, одно из них — для шофера. Завтра, пожалуй, мы с ним доехали бы в Сингапур и вдвоем, боже мой, какая это была бы поездка среди зеленых холмов — но для того, что я задумала, мне нужно еще третье место. А значит, авто должно отправиться в путь без нас.

Не говоря о том, что у меня нет ни малейшего права быть замеченной где-нибудь на выезде из города — а то, что выезды сторожат, я не сомневалась. Если так, то оставался только один выход, и от этой мысли у меня дрожало что-то в солнечном сплетении. Нет, нет, надо придумать что-то другое, посложнее, связанное с вокзалом… Но ничего подобного не придумывалось.

Вышел Элистер, задумчиво потрогал длинными пальцами золотую птицу, готовую взлететь в небо с носа моей красавицы.

— Не сегодня, — сказала я ему. — На прием в «Ротари» придется вызывать другое авто, как это ни смешно. Или возьмем рикшу на двоих, они в последнее время любят ждать чего-то там, за воротами.

— Плохой признак, Амалия. Ты же помнишь, что такое эти пуллеры рикш — без пистолета туда не садись.

— О, нет, нет, два раза такое не бывает. В этот раз враг придумает что-то еще.

— А есть враг? — поинтересовался Элистер с любопытством. — Только-только я начал отсыпаться. Скажи, когда начинать палить из револьвера и взрывать бомбы.

— Завтра, мой дорогой. Но, скорее всего, и вообще не надо. Вместо этого нам придется выбраться отсюда тихо-тихо. Чтобы никто и представления не имел, что мы исчезли. И с нами поедет еще кое-кто.

— О, тогда скажи хотя бы, когда надо начинать думать, Амалия.

— Не сейчас, мой дорогой, не сейчас. Хватит тебе думать. Мы отдыхаем.

Тут Мануэл заговорил со мной на португальском — рассказал, что утром пришли какие-то китайцы записывать слуг в какую-то ассоциацию, и на всякий случай хотели занести туда и его тоже — а я наблюдала за лицом Элистера. Он слушал Мануэла с полуоткрытым ртом, и всей фигурой выражал разочарование: явно начинал понимать, что учил какой-то не совсем тот язык, настоящие португальцы говорят немножко по-другому.

— Diga-me, о Manuel… — решился он, наконец, и у них завязался разговор.

Улыбаясь, я пошла в дом, к телефону.

— Магда, — сказала я, — могу я попросить вас с Тони сесть на поезд? Да, сегодня. То есть сейчас. Можешь оставить ненужные вещи, потом их тебе привезут, но успей на вокзал именно сегодня. Следующая стадия операции — в Сингапуре. Тебе ведь надоел этот карликовый «Колизеум»? Как насчет «Отель д'Юроп»? Да, да, нам всем пора получить некоторые удовольствия от жизни. А вы с Тони заслужили их в особенности. Я буду там завтра, в том же отеле. Скажи портье, что за вашу комнату и все расходы — да, да, вообще все расходы — плачу я, со своего счета в «Гонконг-Шанхайском банке». Они меня там знают. Да, Магда, скоро конец всей истории. Да, да, да, большая просьба — именно сегодня, Данкер обойдется сам, пора ему научиться справляться с такими ситуациями.

В ответ на это Магда рассказала мне, что «к Тони заходил китаец, длинный, жуткий, они говорили на квакающем языке. Тони был так мил и вежлив, что никаких сомнений быть не может — его от этого гостя просто трясло».

— Магда, спроси его при случае — он, надеюсь, ничего этому китайцу не сказал?

— Кажется, моя дорогая, тебе уже известно, что в Тони есть таланты, о которых ты раньше не догадывалась. Он, наоборот, сказал — столько всего сказал, его остановить было невозможно — что можешь быть уверена, длинный ушел в ярости. Потому что того, за чем длинный приходил, Тони не выдал бы никогда в жизни.

Так, кто это у нас там рылся в исписанных иероглифами бумагах на столе Тони? — напомнила я себе. Не Дебби же. Да, надо хорошо подумать, как отсюда уезжать. Потому что этот китаец вряд ли сидел просто так и мечтал о том, как бы убить Дай Фэя.