Пару минут все трое хранили молчание, потом Лил продолжила рассказ:

— Я солгала обо всем, что случилось, когда я приехала сюда ночью. У меня в машине была Милли, собачка Мэдж, и я ехала домой из Лоревилла. Милли надо было завезти в дом Сайруса. И тут мне пришла в голову эта глупость — нет, не глупость, конечно, это было правильно, — дай, думаю, поеду к Шарлотте и попрошу у нее прощения. Не для того я на свет родилась, чтобы грешить.

Еду мимо новой клиники, а там во всех окнах — свет. Ну, я и решила подъехать и посмотреть, как там все устроено. Мы же все хотели узнать, что там будет. Ну, я припарковалась у ограды Роузбэнка, пробежала по дорожке и заглянула внутрь, окна большие, штор нет — вот я и увидела то, что увидела.

Лил сложила руки на животе и нервно сжала ладони.

Сайрус нервно поправлял воротник облачения.

Спайк выпрямился. Он не мог больше ждать.

— Так что вы там увидели?

— Это было ужасно!

— Что конкретно?

— Вы меня сбиваете! Невозможно. Я не могу так… Они лежали на полу! — Лил прикрыла рот рукой. — Я испугалась, побежала к машине и погнала, как только можно, в сторону поворота на Туссэн. На дороге увидела свет, сигнальная шашка горела. Я затормозила, а как же еще? И тут он выскочил, в длинном плаще с капюшоном, словно хотел под машину броситься. Тот же плащ я видела этой ночью вот тут, на стуле.

Лил показала рукой в дальний угол.

Спайк помалкивал. Ему уже доложили о том, что случилось этой ночью, и все же он решил выслушать все снова из первых уст и без спешки.

— Вот я и оказалась на другой дороге, на Ландри-Уэй.

Лил говорила с трудом, безуспешно пытаясь улыбнуться.

— Сегодня он меня чуть не убил. Посмотрите. — Лил вытянула перед собой руки в синяках. — Сказал, сделает мне укол, только я догадалась — что-то не так.

— Это ужасно, Лил, — сказал Сайрус. — Спайк уже разослал помощников на поиски, и все, кто живет здесь, в Бро-Бридж, уже в курсе, по местному телевидению передали информацию. Его ищут буквально все.

— Я вам тогда говорила, что он избил меня еще раз, когда я вышла из машины. Это правда. — Лил посмотрела на Сайруса, и глаза ее наполнились слезами. — Он бьет по шее, ему так нравится. Он ударил меня, я упала, потом меня словно обожгло. Это был укол, а что еще? Той ночью мне не стало плохо — только голова заболела, — но это от удара. Он не успел тогда, его велосипедисты испугали, и он убежал, говорю вам. Я сказала, что он был в плаще с капюшоном, в маске и в больших темных очках? И этой ночью он был в тех же очках. Думал, я совсем дура и не замечу?

— Люди часто недооценивают тех, с кем имеют дело, — ответил Сайрус. — Вы все правильно сделали этой ночью, Лил. Вы спасли себя.

Лил удовлетворенно хмыкнула.

— У меня есть улика! — Она вытащила прозрачный пластмассовый колпачок, который прятала под простыней. — Я слышала, как он упал, и потом, когда все кончилось, попросила сестру его поднять… Это от той иглы, которой он хотел сделать укол. Теперь вы знаете, что я не выдумываю…

Спайк поднялся в поисках чего-нибудь, во что можно завернуть улику. Он понимал, что, скорее всего, это бесполезно, но надеялся на чудо.

— Включи мозги, юный Спайк, — Лил не могла сдержаться и не съязвить, — он-то был в резиновых перчатках, а мы с сестрой уже заляпали эту штуку своими отпечатками!

Сайрус усмехнулся, что также порадовало Лил, но задеть Спайка ей не удалось. Спайк был невозмутим.

— Что вы видели в клинике, Лил? Говорите, мы не будем вас прерывать.

Лил снова бросило в краску.

— Не знаю, что стряслось с малышкой Милли, но Господь, слава Ему, позволил ей вернуться домой целой и невредимой.

— Но это просто. — Спайк начинал терять терпение. — Наверное, она выскочила, когда вы выходили из машины в Роузбэнке. Все, Лил, с этим кончили.

Сайрус и Лил смотрели на него с упреком, но это не смутило Спайка. Ему нужно было узнать главное.

— Простите, что перебиваю, но вам придется рассказать, что такое ужасное вы увидели в клинике.

— Да, я расскажу! — Лил вздернула подбородок и начала говорить. — Это было ужасно! Позорище! Лучше бы мне этого никогда не видеть! Теперь это и мой грех. Они катались по полу, мокрые волосы растрепались. Такая мерзость, скажу я вам! Она что-то держала в руках, а он пытался отнять. Тогда она схватила его — ну, вы знаете за что, вскочила и бросилась бежать, а он сидел скорчившись от боли. Она убежала, и я тоже бросилась бежать. С детства так не бегала! Пока до машины не домчалась, не остановилась!

Но, видно, меня увидели. Он добрался до моей машины быстрее меня. Я-то бежала вдоль шоссе, снаружи ограды Роузбэнка, да. А он оказался проворней. А потом он исчез, после того как сделал со мной то, что сделал. Ослепил, и все такое… И видите, что случилось… Он убил ее, да?

— Кого? — мягко спросил Сайрус.

— Как кого, Ли, конечно! Это с ней он был в Грин-Вейл, с бедняжкой Ли. — Лил поджала губы и нахмурилась, — я знаю, чем они там занимались… Это и слепому было понятно!

— Занимались чем? — спросил Сайрус.

— Вы бы посмотрели! Сами растрепаны, лица красные. — Лил зажмурила глаза. — И… и она была без трусов!

Спайк не решался смотреть на Сайруса.

— Конечно, в тихом омуте, это уж известно, — продолжала Лил, — кто мог подумать, что Роджер Сэведж такое сотворит? Я, по крайней мере, думаю, что это был он, а не тот, другой…

Они вышли на расчищенную часть земельного участка, принадлежавшего Максу. Гравийная пыль поднималась из-под ног и забивалась в глаза. Энн приходилось стряхивать песчинки то с одного века, то с другого. Вот так, постоянно моргая, она шла вслед за Максом, который освещал путь большим дорожным фонарем. Энн тащила сумку со своими садовыми инструментами — она настояла на том, что понесет их сама.

— Ну и что дальше? — Макс остановился, переминаясь с ноги на ногу.

— Макс, я понимаю, что у тебя душа к этому не лежит.

— Ты попала в яблочко, дорогая!

— Пойми, это странное чувство — я видела во сне то, что заставило меня сюда прийти.

— Во сне ты видишь слишком много странных вещей.

— Знаешь, иди-ка ты домой, — сказала Энн, пытаясь забрать у Макса фонарь, но не смогла — он поднял его слишком высоко. — У тебя плохое настроение, так что иди домой или еще куда-нибудь, не знаю, но здесь тебе делать нечего. Ты мне не веришь!

— Удивительно, почему это у меня «плохое настроение»? — резко ответил он, и глаза его заблестели опасным блеском. — Где мы будем искать эту штуку, твой фонарь?

— Я тебе говорила. Я не могу понять, как он исчез. Он упал и как сквозь землю провалился.