Но на свежем воздухе Лиля задышала полной грудью.

– Бежать! Бежать отсюда как можно скорее! – застонала она, словно очнувшись ото сна, и, спотыкаясь, помчалась к своей машине.

– Лилька, как ты думаешь, тот охранник уже пришел в себя?

– Откуда я знаю...

– По-моему, он будет очень зол, когда очнется, – забормотала Надя. – Честное слово, Лиля, я сама не понимаю, зачем я ткнула его электрошокером... На меня что-то нашло!

Они залезли в машину и поехали к воротам. Их выпустили беспрепятственно – тем более что перед ними катил чей-то лимузин с тонированными стеклами. Пристроившись лимузину в хвост, они благополучно покинули территорию Мардарьевских.

– Слава богу... – прошептала Надя.

Они мчались теперь по черному шоссе обратно в город.

Лиля была бледна, но держалась спокойно.

И только когда они уже проезжали мимо окраинных новостроек, произнесла задумчиво:

– Надька, ты видела? Он встал передо мной на колени!

– Лиля, я тебе с самого начала говорила, что из этой поездки ничего не выйдет.

– Он встал на колени... – изумленно повторила Лиля, словно не слыша ее. – Надька, ты не представляешь, какой Адам гордый! Он и перед собственной смертью не встал бы на колени... А тут взял, да и повалился передо мной – «Лиля, что угодно, только не устраивай скандала!»

– Наверное, испугался своего тестя.

– Нет, вряд ли... – засмеялась Лиля мрачно. – Тут совсем другое – он не хотел огорчить молодую жену. Он любит Дарину. И дело вовсе не в деньгах, не в связях, а именно в том, что он ее любит!

– Лиля...

– Да, Наденька, он ее любит! – истово повторила Лиля. – Он, может быть, еще пока сам себе не отдает в этом отчета, но он ее любит. И больше никогда – слышишь, никогда! – он не придет ко мне. Я это чувствую...

Дарина Мардарьевская, отважная степная царевна, не допустит соперниц – это можно было понять с первого взгляда на нее. Дарина из тех женщин, которые не умеют прощать. Если бы Лиля устроила скандал на свадьбе, Адам потерял бы Дарину навсегда. А он не хотел терять свою молодую жену – он любил ее так сильно, что, презрев собственную гордость, упал перед Лилей на колени.

Они подъехали к Лилиному дому.

Стояла глубокая ночь...

И тут силы снова покинули Лилю – она шла к подъезду, едва передвигая ноги.

– Ты думаешь, я из-за того переживаю, что останусь без денег? Нет, Надя, без денег я никогда не останусь... Стоит только свистнуть! Взять хотя бы Стаса...

– Какого Стаса?

– Ну, того самого, с которым я познакомилась в санатории летом... Он наверняка еще не забыл меня. Вот тебе и готовый спонсор! А еще Самуил Евсеевич и Саша Строков – тот, который сетью мебельных салонов владеет... Герман Морозов – продюсер, Рома Полозьев – он вообще банкир...

Они вошли в квартиру, а Лиля продолжала перечислять имена своих воздыхателей.

– Вот видишь, Лилечка, одна ты никогда не останешься! – обняла ее Надя.

– Ах, Надюха, ты не понимаешь... – опять мрачно засмеялась Лиля. – Я это к тому говорю, что мне никто из них не нужен. Мне нужен Адам. Только он.

Неожиданно дверь, ведущая в комнату, распахнулась, и из-за нее показалась Зина Трубецкая – хмурая, сонная, в сдвинутом набок тюрбане. Подруги совсем про нее забыли...

– Зинка, а ты откуда тут? – удивилась Лиля. – А, ну да...

– Девочки, я ничего не понимаю, – хриплым голосом произнесла Зина и затрясла головой, отчего золотые подвески в ее ушах тоненько зазвенели. – Как я тут оказалась? И что вообще происходит? Я вроде бы должна быть у Мардарьевских... Или вы привезли меня обратно? – Лицо Зины исказилось мучительной гримасой. – Наверное, я там напилась, и вы привезли меня обратно! Стыд-то какой... Все, с завтрашнего дня я в завязке!

Зина Трубецкая совершенно ничего не помнила.

– Зина, милая, мы с тобой ужасно поступили, – сказала Надя. – Дело в том, что...

– Надя, замолчи! – нетерпеливо прервала ее Лиля. – Я сама все потом Зине объясню... А сейчас спать, всем спать. Голова дико болит, просто нестерпимо!

Скидывая с себя одежду на ходу, Лиля двинулась к дивану.

– Голова моя, голова... – Она упала на диван, лицом в расшитую подушку, и замерла.

– Чего это с ней? – удивленно спросила Зина. – Тоже, что ли, хватила лишнего?

– Адам женился, Зина, – напомнила Надя и сунула Лиле стакан воды.

– Ну да, женился... – согласилась Зина. – Я сама на свадьбе присутствовала, правда, очень смутно все помню... Но чего она так убивается, словно конец света?

Зубы у Лили стучали о край стакана, половина воды пролилась мимо.

– Ничего-ничего... – прошептала Надя. – Лилька, ты держись!

– Я все-таки ничего не понимаю, – повторила Зина упрямо. – Лилька же нормально реагировала... Почему она сейчас так странно себя ведет?

И в этот момент раздалась приглушенная трель телефона.

– Это мой! – встрепенулась Надя и полезла к себе в сумочку. – Алло!

– Надя, это я. Ты где? Я звонила тебе на домашний, но там никто трубку не берет...

– Альбина звонит... – шепотом пояснила Надя. – Аля, я тебя слушаю!

– Надя, приезжай немедленно. Немедленно. Нам необходимо поговорить... – И на этом связь прервалась.

– Чего ей? – глухо, сквозь подушку спросила Лиля.

– Просит приехать. Прямо сейчас, – растерянно произнесла Надя.

– Что-то случилось?

– Не знаю... Лиля, я поехала, – стараясь держать себя в руках, сказала Надя. – Ты как? Зина, ты посидишь с Лилей?

– Езжай, – сказала Лиля. – Со мной ничего не случится. Хотя... все ужасно. Это ужасная ночь. Ночь, когда разбиваются сердца... Хочешь, я поеду с тобой?

– Нет, я сама...

Надя вызвала такси и через полчаса уже мчалась к Альбине.

Она могла только предполагать, зачем та вызвала ее среди ночи. «О чем она хочет со мной поговорить? Наверняка о Леоне. И о том, что ее жизнь оказалась разбитой. Раньше она как будто не понимала того, что вокруг нее происходит, а теперь истина настигла ее – она остается одна. Лиля права – это ужасная ночь... Альбине надо увидеть меня именно сейчас – когда она осознала свое одиночество, а не завтра или через неделю. Я нужна ей, только вряд ли я сумею ей помочь... Интересно, будет ли там Леон?»

Надя была готова видеть Альбину, но Леона... Она словно боялась его. Боялась, что он догадается о ее истинных чувствах, о том, что она любит его вовсе не так, как он того заслуживает.

Глубокая черная ночь, бесконечная, без всякой надежды на рассвет...