Там у костра хлопотал Бритрик, помешивая длинной ложкой в котле, в котором кипела наваристая похлебка. Вокруг, растянувшись на траве и неспешно перебрасываясь словами, отдыхали люди из Незерби. Мартин сидел в стороне, опершись о ствол бука, и полировал какой-то ветошью клинок своего меча.

«Он почти никогда не молится, вот что странно», — снова подумала Джоанна, но эта мысль скользнула мимо ее сознания, и она просто продолжала смотреть на рыцаря. Ей нравилось, как он зачесывает назад свои длинные волосы, перехватывая их темной повязкой, нравилось его красивое сильное лицо с твердым подбородком, высокими скулами и прекрасными глазами. Мартин, будто почувствовав ее взгляд, взглянул в эту сторону, и Джоанна тотчас укрылась за скалой, как нашаливший ребенок.

— Ну что же ты, Годит! — снова напустилась она на камеристку. — Хочешь, чтобы я разгуливала в одной рубахе перед мужчинами?

Однако ее нетерпение только рассмешило служанку.

Позже, когда со скромной трапезой было покончено и Джоанна, трижды прочитав перед сном «Pater noster», улеглась на расстеленных на траве овчинах, Годит укутала ее плащом, набросила сверху попону и устроилась рядом с госпожой.

— Право, до чего же ловко сэр Мартин д'Анэ избавился от вашего Обри, миледи, — шепнула камеристка. — Теперь-то самое время подарить немного радости этому красавцу госпитальеру!

— О чем ты толкуешь? — возмутилась Джоанна, однако служанка мгновенно уловила в ее словах некую неуверенность и негромко рассмеялась.

— О том, что стоит хотя бы однажды почувствовать себя настоящей женщиной!

Придвинувшись ближе, она зашептала госпоже на ухо:

— Послушай, девочка моя! Мне-то давным-давно известно, что твой Обри не бог весть какой мужчина и слаб на супружеском ложе. А ты женщина, полная сил. Обри гневит само небо, отказываясь исполнять свои обязанности…

— По-прежнему подслушиваешь у дверей нашей опочивальни? — нахмурилась Джоанна, знавшая за камеристкой этот грех.

— Да, случается. И не по собственной воле, а по наущению вашей матушки, ибо ее тревожит то, что вам никак не удается затяжелеть. Не много же радости я доставила леди Милдрэд, сообщив, что сэр Обри только и делает, что храпит, ровно боров, вместо того, чтобы приголубить молодую жену. Говорю вам: пришла пора узнать, каково это — принадлежать настоящему мужчине, а не выслушивать унылые речи о том, что любовь — это адская похоть и грязный блуд. Какой блуд, если вы клялись друг другу перед алтарем?

Джоанна, вспыхнув, едва не ударила камеристку. Старая коза! И ведь не только она, но и прочая челядь болтает о том, что происходит в господском алькове!..

— Годит, ступай прочь! — сухо велела она.

— Я-то уйду. А вот местечко подле вас останется пустым. И что: опять станете ласкать себя под покрывалом? Уж можете мне поверить — это куда больший грех, чем позволить обнять себя такому красавцу, как наш сэр Мартин. Может, мне все-таки стоит намекнуть, что моя леди его ждет?

Оплеуха не заставила себя ждать. Годит не издала ни звука, а Джоанна едва не расплакалась — то ли от стыда, то ли оттого, что чуть ли не во всем была согласна со служанкой. Ведь Годит права и желает ей добра! Но слезы душили ее еще и потому, что прекрасный рыцарь, на чьих устах еще несколько дней назад были слова любви, теперь избегает ее. Нет — Мартин д'Анэ верен слову чести и даже не помышляет о распутстве, подобно глупой Годит…

Джоанна еще долго ворочалась под плащом, пока сон наконец-то не смежил ее веки. Но и во сне видения, одно другого греховнее, продолжали мучить ее. Немудрено, что проснулась Джоанна, едва начало светать. Выйдя из-за скалы, за которой расположились женщины, она увидела Дрого. Капитан сторожил покой лагеря и поддерживал огонь, время от времени подбрасывая в костер ветку-другую. Все прочие безмятежно спали, кутаясь в плащи и овчины.

Невдалеке от костра похрапывала Годит, чуть подальше в объятиях великана Эйрика с нежной улыбкой на лице спала Саннива.

— Миледи что-нибудь угодно? — Дрого тотчас поднялся со своего места, но она остановила его жестом и направилась в заросли.

Над потоком клубился легкий туман, скапливаясь между стволами буков и грабов, по их резной листве скатывались капли росы. Горный лес замер в ожидании восхода солнца, лишь неугомонная вода журчала между камнями. Джоанна запахнула плащ и направилась к берегу.

Отыскав небольшую заводь, где течения почти не было, она немного поплескалась, стуча зубами от холода, а вернувшись на берег, почувствовала себя бодрой и оживленной. Невдалеке, выше по течению, слышался слитный шум воды — там, очевидно, находился порог или небольшой водопад.

Немного поколебавшись, молодая женщина свернула туда. И вскоре убедилась, что она не единственная любительница купания на рассвете. Миновав мшистую скалу, она тотчас увидела сквозь переплетение ветвей прибрежных кустарников Мартина д'Анэ.

Джоанна замерла, сердце ее испуганно забилось. Рыцарь, совершенно нагой, неторопливо плавал в небольшом углублении у подножия водопада. Ей было приятно смотреть на него. Он не подозревал о ее присутствии, а она не сводила с него глаз, и в ее душе бродили смутные сладкие мысли, кружившие голову и заглушавшие голос разума, который нашептывал, что лучше бы ей отсюда уйти.

Но пересилить себя она не смогла. Осторожно раздвинув ветви, Джоанна следила за тем, как Мартин подплыл прямо к водопаду, взобрался на каменный выступ, и прозрачный поток разлетелся во все стороны вихрем брызг, разбившись об его сильное, сухое и стройное тело. Струи воды заливали его лицо, сбегали по потемневшим от влаги волосам. Рыцарь заложил руки за голову, явно испытывая удовольствие от ледяного купания, тугие мышцы заиграли под его гладкой кожей, живот напрягся. Длинные мускулистые ноги Мартина были покрыты темной порослью, особенно густой в паху.

Волнение Джоанны достигло предела, а вся ее рассудительность исчезла, словно туман под лучами солнца. Когда рыцарь повернулся к ней боком, она заметила слева на его груди след от старых ран: два длинных грубых шрама. Но даже они не выглядели изъяном — настолько совершенным было его тело. Оно казалось невероятно сильным, как у крупного хищника, и в то же время легким, упругим и грациозным.

Вдоволь наплескавшись, Мартин вышел из-под струй водопада и встряхнул головой, отчего мокрые пряди рассыпались и упали ему на глаза. Настолько синие, что даже в сумраке зарослей Джоанна видела их светящуюся бездонную прозрачность. На мгновение ей показалось, что их взгляды встретились, и она невольно съежилась. Однако разве может он разглядеть ее в сумраке зарослей? Как бы то ни было, ей надо уходить, и как можно быстрее!

Джоанна повернулась, чтобы углубиться в чащу, но внезапно под ногой у нее звучно щелкнула сухая ветка. Она замерла, не дыша и гадая, расслышал ли рыцарь этот звук сквозь неумолчный шум рокочущей воды. Нет, едва ли… Но сердце ее все равно билось, как пойманная в силок птица. Боясь оглянуться, она сделала еще несколько осторожных шагов — и снова наступила на сухую ветку.