— Миледи, король призывает нас к себе. Он говорит, что мы должны явиться к нему через две недели после получения этих писем, если только погода не будет совсем уж страшной, — он бросил в сторону Мейлира уничтожающий взгляд. — Это ты подстроил, так ведь, сукин ты сын?

В ответ Мейлир самодовольно скривил губы:

— Король сам пришел к этому решению. Он не дурак и недоволен тем, что граф считает его таковым. Король предпочитает держать его при дворе и требует к себе его людей, которые также должны выполнять свои обязанности при дворе. Если они не подчинятся, то их земли будут отобраны.

Эти слова подействовали на Изабель, как сильная пощечина. Это было чистой местью. Иоанн пытался отобрать у нее с Вильгельмом все, что было для них важно. Их сыновей, их земли, их честь.

— В таком случае пусть отбирают, — будничным тоном ответил Мейлиру Жан, как будто сообщил ему, сколько времени. — Я сочту за низость бросить земли, которые милорд оставил под моей охраной. А стыд страшнее нужды.

— Это ваш выбор, милорд, — пожал плечами Мейлир. — Но если вы и другие лорды откажетесь сесть на корабль, вам придется испытать на себе последствия вашего решения. Я здесь для того, чтобы усилить власть короля в Ирландии, и всякий, кто восстанет против меня, будет уничтожен.

Изабель положила одну руку на свой большой живот и с усилием поднявшись, встала к Мейлиру лицом, как королева.

— Вы доставили свое послание, — произнесла она ледяным тоном. — Думаю, вам не стоит больше испытывать наше терпение.

— Вы угрожаете мне, мадам? — столь же отчетливо ледяным тоном спросил Мейлир.

— Не более чем вы угрожаете мне, милорд.

Если Мейлир и удосужился поклониться при входе, то вышел он, не попрощавшись.

— Увидимся с вашими людьми на поле битвы, — бросил он.

Томас Блоэ собрался последовать за ним, но Изабель сделала ему знак задержаться.

— Будьте милосердны, сэр Томас. Я знаю вас с тех пор, как вы были мальчишкой и жили в Стригиле. Скажите мне, что, по крайней мере, несмотря на весь этот ужас, мой муж и сыновья живы и здоровы.

Он, не мигая, встретился с ней взглядом.

— Да, миледи, у них все хорошо, хотя граф и огорчен, что не может быть здесь, — он покраснел и посмотрел себе через плечо, затем повернулся обратно и заговорил, понизив голос. — Вы должны знать, что король был очень доволен, когда смог наделить многих, кто сопровождал графа, землями и привилегиями, и они их приняли.

— Вы хотите сказать, приняли взятки? — ее ноздри дрогнули. — Имен называть не нужно, я могу догадаться.

— И будете правы, миледи, но… боюсь, что не обо всех подумаете.

— Правда? Прендергаст, я полагаю? Я видела, как они с женой осматривают мою крепость, как свое будущее имущество.

— Да, миледи… и племянник вашего мужа.

— Джек? — она испуганно уставилась на него. Святая Дева, это уже было совсем близко к дому.

— Король предложил сделать его маршалом Ирландии и дать ему землю в обмен на службу пяти рыцарей из его войска.

— Что?

Блоэ покачал головой.

— Джек пришел к графу за советом, и граф велел ему соглашаться на землю… Он великий человек, миледи. Действительно великий, — его голос был так полон восхищения, что почти дрожал. — В отличие от некоторых, кого я мог бы назвать.

Поклонившись, он поспешил за Мейлиром Фицгенри.

Изабель смотрела ему вслед, не способная выговорить ни слова, ничего не думая и не чувствуя, зная лишь, что ей необходимо успокоиться прежде, чем ее затянет в болото переживаний, грозящих сожрать ее изнутри. Удалившись в свои покои, она позвала Жана, Джордана и Стефана. Ребенок в ее утробе пинался так, будто уже готовился в рыцари.

— Тихо, — сказала Изабель, мягко поглаживая живот. — Тихо, маленький, не сейчас. Подожди немного, еще совсем чуть-чуть.

Когда мужчины собрались, Изабель повернулась к ним и глубоко вздохнула.

— Что мы будем делать? Если вы останетесь здесь, потеряете ваши владения. Я пойму, если вы решите подчиниться приказу, — ей потребовалось собрать всю свою храбрость, чтобы произнести это и дать им возможность покинуть ее. На самом деле она совсем не была уверена, что сможет это понять, но она должны была предложить им выбор.

Жан покачал головой.

— Я подозреваю, что мы потеряем свои земли независимо от того, подчинимся мы этому приказу или нет, — ответил он. — Иоанн просто найдет другой повод для этого. Я не обману доверия графа и вашего. Моя жена — его племянница, мои дети ему не чужие. Я бы не смог снова взглянуть вам в глаза, если бы подчинился приказу короля.

— Это дело чести, — угрюмо отозвался Стефан д’Эвро. — И верности. Я могу сказать за всех, что мы скорее умрем, чем подведем графа.

Его слова встретили жаркое одобрение товарищей.

Изабель облегченно вздохнула.

— Я приношу вам свою благодарность из самых глубин моего сердца. Когда все это закончится, вы не останетесь без награды, хотя я и знаю, что вы об этом не помышляете.

— Нам нужно обратиться к графу Алстерскому за помощью, — сказал Джордан де Саквиль. — Де Лейси лорда Мейлира недолюбливают, а с милордом они одинаково смотрят на многие вещи. Если вы расскажете о своем положении, он, возможно, согласится нам помочь. Составьте ему письмо, миледи, а я готов его доставить.

Изабель кивнула.

— Я сделаю это немедленно. Разумеется, мы ничего не потеряем, попросив о помощи. Я думаю, у нас в распоряжении есть несколько дней, потому что Мейлир будет ждать, что вы подчинитесь приказу короля, — она откинулась назад, чтобы облегчить боль в спине. — И он не нанесет первый удар по Килкенни. Здесь крепкие стены, и мы готовы к осаде. Он может захотеть вернуть своих людей, но для начала он будет нацеливаться на более легкую добычу. Нужно провести разведку.

Губы Жана раскрылись в хищной усмешке:

— Я немедленно это организую. Возможно, лорду Мейлиру и доводилось сражаться против ирландцев вместе с вашим отцом и дедом, миледи, но он никогда не сражался против людей, выпестованных графом Пемброукским. Его ожидает величайший сюрприз в жизни.

Гилфорд, Суррей, январь 1208 года

Король со свитой находился в Гилфорде. Было жуткое ненастье: с севера налетали бури, лил навязчивый ледяной дождь; как только кто-то высовывал нос на улицу, руки и лицо у него сразу же замерзали. Корабль с Мейлиром Фицгенри и Томасом Блоэ на борту отбыл в Ирландию две недели назад, несмотря на ужасную погоду. С тех пор море стало бурным настолько, что даже рыбаки не отваживались выходить в прибрежные воды на своих легких лодчонках, не говоря уже о крупных судах. Две недели тишины, две недели невыносимого, мучительнейшего ожидания. Вильгельму приходилось переживать каждый день, словно в невидимой стальной броне. Он всем сердцем молился и надеялся, что Жан и другие его рыцари не подчинятся злонамеренному королевскому приказу, понимая, однако, что, сделав это, они будут обречены на утрату своих земель.