– Знаю ли я, где дом почтеннейшего кади? – засмеялся мальчишка. – Конечно же, знаю! Идем, уважаемый.

Обогнув мечеть Олив, Раничев и его провожатый прошли вдоль длинного глухого дувала и, свернув на узенькую улочку, очутились напротив искомого дома.

– Мне бы не хотелось сейчас тревожить хозяев. – Словно бы раздумывая, Иван остановился под старой пальмой. – Да и, признаюсь, соседи кади недолюбливают меня, и я б не хотел, чтобы они видели, как я вхожу в дом.

– Так я могу зайти и позвать, куда скажешь!

– Э, постой… – Раничев заметил на себе пристальный взгляд внезапно оглянувшегося прохожего в длинной черной джелаббе. – Сделаем так… Вот тебе еще монета. Зови своих друзей и устройте здесь какую-нибудь шумную игру… Сможешь быстро перелезть через ограду сада?

Пацан мотнул головой.

– Увидишь там старого слугу, его зовут Хайреддин, передашь поклон от… от знатока путешествий Ибн Батуты. И еще скажешь, что он, этот знаток, будет ждать завтра утром в той самой чайхане. Хайреддин знает, в какой. Все запомнил?

– Угу.

– Смотри, не перепутай.

Отойдя за угол, Раничев спрятался за кустами дрока и наблюдал, как минут через пять пустынная улочка наполнилась детскими криками и визгом. Играющие в чехарду мальчишки не только подняли густую тучу пыли, но и произвели такой шум, что недовольные жители окрестных домов, безуспешно попытавшись прогнать шумных подростков, принялись громко звать мухтасиба. Надзиратель появился сразу – тот самый, усатый! – видно, ему и было поручено приглядывать за домом кади. Подняв палку, гаркнул, кивнул помощникам – мальчишки бросились врассыпную…

Утром, едва рассвело, Иван уже сидел в знакомой чайхане, где не так уж и давно пил шербет с Хайреддином. Старый слуга появился также рано, увидев Раничева, улыбнулся и, подойдя, уселся рядом на ворсистый ковер.

– Рад видеть тебя в живых, Ибан! – тихо сказал он. – А я уж вчера думал – верить ли пойманному в саду мальчишке иль отдать его мухтасибу?

– Вижу, поверил, – усмехнулся Иван.

– Поверил, – кивнул старик. – Многих наших убили… – Он горестно поджал губы.

– Знаю. – Раничев покривил губы. – Убийцы скоро понесут наказание. Выполнил ли ты мое поручение, Хайреддин? Говорил с людьми?

– Говорил. – Хайреддин шумно отхлебнул из большой чашки. – Почти со всеми. И, знаешь, каждый из них готов выступить в поддержку кади!

– Отлично, – потер руки Иван. – Я дам знать, когда придет время. Пока же никому не говори обо мне.

– Да мне и не с кем разговаривать. – Старый слуга горестно развел руками. – Увы, наш дом опустел… Бедные слуги. И хозяин… Что же с ним будет?

– Посмотрим. – Раничев поднялся на ноги и, простившись со стариком и чайханщиком, сошел с помоста.

Заскочивший к полудню домой Жан-Люк сообщил, что и в самом деле, кроме мухтасибов, следящих за порядком на местах, имеется еще и специальный чиновник, наблюдающий за качеством питьевой воды.

– Он имеет право остановить и попробовать воду у любого водоноса. И горе тому, чья вода будет с илом или песком.

– Ясно, – усмехнулся Иван. – В таком случае водоноса можно вполне обвинить в мошенничестве и обмане. А это – преступление против Бога! Вполне можно получить сотню ударов палкой.

– Этот твой товарищ, – уходя, вдруг задержался на пороге Жан-Люк. – Он, случайно, того… не содомит?

– С чего ты взял? – поперхнулся Раничев.

– Слишком смазлив… И та-ак на меня смотрит… Был бы девкой – я бы не устоял!

Ничего не ответив, Иван зашелся хохотом. Посмотрев на него, марселец озадаченно пожал плечами и удалился – на улице его нетерпеливо дожидались носильщики с только что купленной рыбой.

Сверху спустилась Зуйнар, уселась рядом, посмотрев на Раничева красивыми, похожими на блестящие маслины глазами.

– Тебе нравится Жан-Люк? – усмехнувшись, неожиданно спросил Иван.

– Мне нравишься ты, мой господин, – грустно качнула головой девушка. – Но я чувствую – ты не останешься здесь навсегда, а господин Жалюк, тот, пожалуй…

– Верно мыслишь, Зуйнар. – Раничев вздохнул. – Давно догадалась?

– Давно… Во сне ты повторяешь одно и то же имя.

– Вот как?

– Да, да… И в глазах у тебя я часто вижу тоску. Такую же, какую я видела еще давно, дома, у некоторых невольников. Они потом либо сбегали, либо вешались. Ты тоже уедешь… жаль.

– А скажи-ка, Зуйнар, ты бы хотела выйти замуж, скажем, за Жан-Люка?

Девушка вдруг покраснела:

– Конечно, хотела бы… Господин Жалюк так красив и влиятелен. И это ничего, что он пока что не правоверный и – дворцовый раб. Скоро он выкупится на волю и примет истинную веру.

– Ох, ничего себе! – искренне удивился Раничев. – Жан-Люк что, сам тебе об этом говорил?

– Да, господин. Мы тут как-то с ним болтали…

– И ты будешь его любить?

– Да! И рожу ему много красивых детей… Только, – Зуйнар вздохнула, – он не обращает на меня совсем никакого внимания.

– Ну еще бы… Ты же сейчас мальчик.

– О, господин…

– Ладно, так и быть – обещаю переговорить с Жан-Люком о тебе! Только не сейчас, позже… А дальше уж сами решайте.

К вечеру Жан-Люк вернулся домой не один, а в компании с сухоньким старичком в белой чалме и с шелковым щегольским поясом.

– Фазиль-бей, – усаживая гостя на почетное место, шепнул марселец Ивану. – Мухтасиб… Как раз занимается водоносами.

– Мухтасиб? – тихо возликовал Раничев. – Вот славно!

– Он – мой наставник в делах принятия истинной веры, – как бы между прочим поведал Жан-Люк. – Но – тсс! – любит иногда выпить. Только это между нами.

– Само собой, – потер руки Иван.

Чернокожий слуга Жожо уже тащил кувшин и закуску…

И снова с утра Раничев уже был в делах, впрочем, как и почти все в городе. Едва прошел предрассветный намаз, как рынок уже заполнился народом. Речи солидных купцов – торговцев тканями, оружием, драгоценной посудой – перебивались истошными воплями расхваливавшей свой нехитрый товар мелочи – лепешечников, продавцов сластей, водоносов…

Иван знал уже, где следует искать Али, – выспросил вчера у старого мухтасиба. Вот он, рынок, невдалеке от мечети Олив, почти в самом центре медины. Вот и широкоплечая фигура Али. Высмотрев его в толпе, Раничев подозвал вчерашних мальчишек и бросил им дирхем.

– Вот вам, забыл заплатить.

– Благодарствуем, почтеннейший! Может, еще чем помочь?

– Можете… Видите во-он того водоноса? Это мой приятель. Хочу над ним подшутить…

Казалось, миг всего и прошел, как мрачного водоноса окружили рыночные мальчишки – кто-то потянул его за пояс, кто-то, словно бы невзначай, толкнул под руку… А кто-то в этот момент занялся бурдюком. Злобно осклабившись, водонос разогнал мальчишек тумаками и погрозил огромным волосатым кулаком: