«Нужно выполнить обряд как можно быстрее, – лихорадочно размышляла Вера, – а то я здесь задохнусь».

Костер как будто вполне разгорелся. Косясь на пламя, девушка встала на плащ-палатку и поспешно разделась, переступая мерзнувшими ногами через собственную одежду и только сейчас осознав, как тут все-таки холодно. Внутри склепа, непонятно почему, стоял настоящий мороз.

Она постаралась вспомнить заклинание, которое говорила баба Фрося, и очень пожалела, что не записала его. Как там?.. Кажется, начало такое. Ты, ты, дух нечистой красоты… Тут нужно назвать духа по имени… Значит, Амалия фон Торн. Дальше-то как? Убирайся… Куда убирайся? Ах да! Убирайся в бездну… Нет, бездна потом. Сначала: убирайся тут же прочь, прямо в бездну (вот!)… Вроде складно. Она еще должна куда-то убраться, кроме бездны. Ну, конечно! В ночь. Куда же еще! И потом: нам с тобой не по пути… Да уж! Буду… Буду век тебя клясти! Точно! Клясти тебя, заразу, каждый день буду, с утра до вечера! И теперь концовка. И проклятие мое кончит бытие твое. Вот так! Без запинки! Теперь все вместе.

Ты, ты, дух нечистой красоты – Амалия фон Торн!

Убирайся тут же прочь, прямо в бездну, прямо в ночь!

Нам с тобой не по пути. Буду век тебя клясти!

И проклятие мое кончит бытие твое!

Получи, сука!

Закончив таким образом свое гневное послание силам зла, Вера швырнула завещание баронессы в костер и, забыв про холод, наблюдала, как лист бумаги корчится, пожираемый пламенем. Горело завещание плохо, но все-таки горело.

Вера с трепетом ожидала: вот сейчас случится нечто! Что именно подразумевается под словом «нечто», она совершенно себе не представляла. Возможно, вздрогнут, затрясутся и рухнут стены склепа или трухлявые кости обрастут плотью, и перед ней в танце смерти закружится сонм мертвецов. Однако ничего не происходило. Если бы не довольно странное место действия, да и вид самой девицы, все оставалось самым обычным.

Вера поежилась. Озноб пробежал по телу.

– Околеваю, – вслух обозначила она свое состояние и принялась поспешно одеваться.

Дым от костра ел глаза. Стало трудно дышать. Носком сапога девушка разбросала горящие щепки, плюнула и, беспрестанно кашляя, полезла наверх. И только когда она вылезла из дыры и глубоко вдохнула ночной хрустальный воздух, кашель прошел.

Вера стояла перед склепом и размышляла: «Получилось или нет? Как узнать?»

Она вновь прочитала первые строки заклинания: «Ты, ты, дух нечистой красоты…»

– Да здесь же я, – услышала она рядом с собой знакомый голос и подпрыгнула от ужаса. – Ну, чего ты орешь на все кладбище? – насмешливо спросила Амалия.

– Я не ору… – наконец нашла в себе силы произнести девушка.

– Нет, орешь, орешь… От страха, должно быть… И как думаешь, сработали твои речи?

– Не знаю.

– А ты подумай.

– Может, и сработали.

– А может, и нет! Слушай, подруга, неужели ты думаешь, что можешь отделаться от меня так легко и просто? Залезла в склеп, сняла штаны, произнесла два десятка рифмованных слов, и все? Прощай, Амалия? Нет, мадемуазель Воропаева, вы ошибаетесь. И ошибаетесь весьма жестоко!

– Но как же?.. Ведь в первый раз подействовало?!

– В первый раз! – захохотала баронесса. – Нет, вы слышите?! В первый раз у нее получилось, а теперь нет. Вот странность-то! Ты что же, полагаешь, эти детские стишки могут действительно вызвать меня на землю из мира духов или, наоборот, вновь затолкать туда?

– Тогда почему?..

– …Я явилась к тебе в первый раз? Все очень просто. Ведь ты моя родственница.

– Как это?!

– Да так. Самая настоящая. Пра-пра-пра… Не помню уж, сколько этих самых «пра» нужно выговорить. Короче, ты из рода фон Торнов.

– Но каким образом?!

– Любопытствуешь? Изволь. Твой батюшка, которого ты отродясь не видывала, был самым настоящим бароном. Если помнишь мой рассказ, в семействе, кроме нас, сестер, имелся и младший братец Теодор. Вот от этого самого Теодора, сиречь Федора, и пошла новая ветвь фон Торнов. К началу двадцатого века семейство наше окончательно измельчало. Дошло до того, что твой прадед служил телеграфистом. Горьким пьяницей был, говоря между нами, но громкое имя нес сквозь все невзгоды. А потом пришли большевики, и фамилия стала звучать не только нелепо, но и опасно. И стал твой прадед Фонторновым и в этом качестве дожил до тридцатых годов.

– И что? – спросила несколько удивленная Вера.

– А то! Батюшка твой, последний из фон Торнов, сотворил тебя и сгинул.

– И что с ним случилось?

– Утонул.

– Неужели?

– Да, утонул в Черном море, во время крушения теплохода «Адмирал Нахимов».

– Какой ужас!

– Не нужно иронизировать. Все-таки он – твой отец. И фон Торн! Ты думаешь, сегодня, в гостях у твоих будущих родственников, речи о твоем дворянском происхождении – простая болтовня? Ошибаешься. Истинная правда.

– Не ты ли тогда говорила моими устами?

– Конечно же, я. Нужно было произвести впечатление на будущих свекра и свекровь. И, представь себе, они были если и не потрясены, то весьма обрадованы выбором сына. Словом, ты им приглянулась. Родня осталась довольна. И вот когда все, что называется, «на мази», ты выкидываешь такую штуку.

– Какую именно?

– Пытаешься избавиться от меня. Не понимаю, почему ты не одобряешь мой выбор?

– Он – дурак!

– Но ведь ты-то умная! А с помощью этого дурака ты заживешь, как у… у, сама знаешь кого за пазухой. Сейчас Павел Борисович баллотируется в Государственную думу и, будь уверена, станет в ней заседать. Жизнь в Москве!.. Ты не представляешь, какие возможности перед тобой откроются… Да чего мне тебя убеждать. Сама все понимаешь. Мужиков тебе мало? Выйди замуж за Павла Борисовича и меняй их как перчатки. Никаких возражений. Только выйди за Величко!

– Но зачем, зачем тебе это?!

– Неужели не понимаешь? А мне казалось, ты давным-давно догадалась… Ведь догадалась, сознайся? Ну, конечно! Конечно, Верочка, исключительно для того, чтобы снова стать живой. Как я об этом мечтаю! А это все… – Она широко повела рукой, видимо, подразумевая кладбище и его обитателей. – А это все, не задумываясь, отдала бы за один взмах собственных ресниц. Конечно, своего тела у меня уже не будет никогда, – вздохнула баронесса, – но и твое меня вполне устраивает.

– Ты станешь обитать во мне, а со мной поступишь так же, как со своей лучшей половиной. Задвинешь мой разум в самый темный уголок подсознания.

Баронесса засмеялась:

– Ошибаешься, дружок. Никакой светлой, но угнетенной Амалии не существует. Это опять же я подстроила. Для чего? Сейчас объясню. Хотела обезопасить себя. Девица ты с норовом. Все время стремишься поступить по-своему. Вот я и придумала трюк с завещанием. А ты решила, что у тебя есть против меня оружие. Выжившую из ума старуху послушалась. Неужели, думаешь, на меня могут подействовать эти глупые стишки, эти камлания в голом виде? Чушь! Я тут – повелительница. И никто мне не страшен. Я сама могу кого хочешь со света сжить. Вот смотри! Это моя армия!