проверила решение Матвея, накатала ему пару комментариев по поводу недочетов, ибо парня потянуло в лес по дрова: можно было прийти к ответу в два раза быстрее. Похвалила, потому что пусть и окольным путем, но цели-то он достиг. Затем прижалась к спине Паши, зацеловала лопатки и тоже заснула.

Работа идет по графику, здесь у меня все четко. И нервничаю я вовсе не из-за каверзных вопросов будущих студентов.

Сегодня я обедаю с отцом.

Мы впервые увидимся с того дня, как я ушла из-за стола на семейном празднике, демонстративно бросив вызов обоюдной ненависти к парню. Волнуюсь адски. Мы никогда с папой не ссорились. Ни разу такого не было, чтобы не разговаривали. Папа часто злился, но его нелюбовь ко всем моим кавалерам была беззлобна и даже моментами забавна, если не считать суд над Сергеем. Но тогда мы с родными были на одной стороне баррикады. Сейчас же оказались по разные.

Папа позвонил утром, сразу после ухода Паши, и сообщил, что они в городе. Предложил пообедать.

Разумеется, я согласилась.

Ресторанчик, что выбрала, находится в семи минутах от школы. Закончив занятие, я быстро надеваю пиджак и спешу на улицу.

Паникую. Так сильно не хочется ссориться! Не хочется выбирать сторону! Часть меня вопит о том, что я предательница. Но Паша… он ведь ни в чем не виновен. Я не могу оставить его. Просто не могу, и все. Я нужна ему.

Захожу в кафе раньше. Думала, будет пара минут, чтобы столик выбрать, воду заказать и морально подготовиться. Но папа уже ждет.

Спиной сидит ко мне. Перед ним на столе чашка капучино и телефон.

Я делаю глубокий вдох. Что ж. Мы близкие люди. Либо я смогу до отца достучаться, либо нет.

Пусть мне сопутствует удача.

Глава 46

Приподняв уголки губ в нейтральной улыбке, я подхожу к отцу. К любимому папочке, к стене и опоре! Боже. Через пару недель я стану женой его врага. Уму непостижимо.

Знаю, что Павел Адомайтис не желает моей семье зла, он не повелся на провокации Сергея. Вот бы и отец это понял.

– Пап, здравствуй, – говорю приветливо, но при этом соблюдая дистанцию.

Услышав мой голос, отец поспешно оборачивается. А потом… начинает суетиться! Неуклюже вскакивает, салфетка с его колен падает. Папа задевает стол, и кофе расплескивается.

Я чувствую сильную тоску. Папочка…

– Диана! Как же я рад, что ты пришла, – улыбается он.

Морщинки у глаз становятся резче. Родное лицо выдает растерянность, что так несвойственно Роману Иванову! Папа волнуется.

Былая бравада покидает меня. Я чувствую боль. За своих любимых людей.

– Конечно же, я пришла. Что ты! – выпаливаю эмоционально. – Как же иначе?

А потом обнимаю его за шею крепко-крепко. Папа обнимает в ответ, отчего нос начинает нестерпимо щипать.

– Я соскучился, дочка.

Глаза жжет.

– И я очень сильно по вам с мамой, – шепчу на одном дыхании. Это правда.

Быстро вытираю глаза, после чего мы садимся за стол. Делаем заказ и отпускаем официанта.

– Как ты поживаешь? Хорошо выглядишь. – Папа внимательно изучает мое лицо, видимо пытаясь найти следы страданий.

– Спасибо. На самом деле у меня все хорошо. А у вас как?

– Помаленьку, Диана. Помаленьку.

– Ты тетю привез или по делам?

– Все вместе.

Некоторое время мы болтаем о том, что случилось за те пару недель, пока мы не общались и я вынужденно находилась в информационном вакууме. Узнаю, что папа привез тетю и Оливию. В остальном вроде бы все в порядке, жизнь идет своим чередом. Мы специально обходим острую тему, но то и дело возникают паузы, которые отец заполняет тяжелыми вздохами, а я – жгущим язык молчанием.

Павел Адомайтис. Он важный человек в моей жизни. Нельзя делать вид, что его не существует.

– Пап, – наконец решаюсь. – Я замуж скоро выхожу. Вы с мамой приедете?

– Точно выходишь? Может, не стоит спешить? – спрашивает он уклончиво.

– Папа… – качаю я головой. Так не пойдет. Шутки закончились. Поднимаю глаза и смотрю прямо. – Он хороший.

– Диана…

– Нет, послушай. Он очень хороший. От начала и до конца. Во всем! Папа, он никогда не обижал меня ни словом, ни делом. Просто не способен на это. Не грубил. Ничего не требовал. При этом он не какой-нибудь там подкаблучник. Павел настоящий мужчина, знающий себе цену. В меру жесткий. Профессионал в своем деле. Он… Папа, он моя мечта.

– Дочка, ты снова торопишься. Мы ведь сколько раз говорили об этом. Человека нельзя узнать за пару недель.

– Я его люблю. И знаю точно, всегда это знала на протяжении двенадцати лет, что Оливия оболгала его. Если бы он был отцом Антона, он бы не отпирался, понимаешь? В юности бывает всякое, но Паша не из тех, кто бежит от ответственности. Ты знаешь, что он заботится о младшем брате-подростке? Содержит его, оплачивает учебу, следит за оценками. Павел даже… с девушкой расстался, потому что та ненавидела Матвея. Для Паши семья – это святое. Ты удивишься, как много у вас с ним общего.

Отец хочет поспорить, но обрывает себя на полуслове. Я подобрала правильные слова. Хочется верить.

– Смелое заявление насчет сестры, – бурчит он. – Ты уверена?

– Абсолютно. Давайте сделаем этот тест. Пап, ты верил Оливии столько лет. Пожалуйста, поверь теперь мне.

– Если тест окажется отрицательным, то будет неудобно, – говорит отец, отводя глаза в сторону.

Не то слово. Но…

– Паше непросто это все. Очень. Но он совсем один сейчас. Его родители погибли. Он много работает, тянет Матвея и бабушку. Я ему нужна. И я его не брошу из-за того, что Оливия кого-то покрывает. Она моя сестра, но я не позволю ей разрушить мою жизнь.

– Откуда ты такая упрямая! – раздражается отец.

– Есть в кого, – сухо отвечаю, пожав плечами.

– Не представляю, как себя вести, если окажется, что Оливия лгала все это время.

– Я люблю Пашу с двенадцати лет. Думала, что после Сергея не смогу довериться ни одному мужчине. Папа, я очень сильно с ним счастлива. Ради меня Павел готов зарыть топор войны. Пойми, насколько нелегко ему это сделать после всего случившегося. Он тоже очень гордый. Пожалуйста, не заставляй меня выбирать, потому что я выберу его. И не прощу тебя, если навредишь