Сердитых выглядел лет на шестьдесят. Сравнительно невысокий, грузноватый, с глубокими залысинами, он явно внешне проигрывал в сравнении со своим замом. Не бравый военный, мягко говоря. А вот взгляд его мне очень не понравился. Какой-то он был… змеиный, что ли? Впрочем, возможно, на оценку внешности повлияло мое отношение к этому типу.

Я непроизвольно проделал внутреннее упражнение на ускорение сжигания стана. Теперь, в этой толпе, уже можно. Одним обладателем сверхспособностей больше, одним меньше – никто и не заметит. А сила мне может понадобиться в любой момент. Меня держали двое. Из-за стана я не мог их точно идентифицировать, но судя по ножам на поясе – скоростники. Опасные ребята. Где-то поблизости должны еще глушители дежурить. На всякий случай. Вон тот худой брюнет из «комиссии по встрече» – наверняка глушитель. Берем на заметку и его тоже. Надо скорее возвращать себе силу и вычислить самых опасных противников. Интересно, подполковник уже или еще? Вообще-то пора бы, если я не налажал с расчетами…

Пальцы мои осторожно и незаметно подвигали скальпель, чтобы лезвие чуть надрезало скотч. Когда скальпель будет свободен, придет очередь ключа. И это все уже вот-вот – времени мало. Одна надежда, что наш гостеприимный хозяин любит поговорить. Особенно когда упивается своим торжеством. А ведь упивается – по физиономии его холеной видно!

Между тем Сердитых рассматривал меня, как тигр свою добычу, примеряясь, с какого боку сперва откусить. Ладно, тигр, кто тут добыча, мы еще с тобой поспорим.

– А ты, значит, Стрельцов, – медленно произнес начальник управления «А». – Не такой уж ты и страшный, как я погляжу!

– Страшный? Нет, товарищ полковник! Некоторые женщины меня, наоборот, очень привлекательным находят. – Тут я выдал самую наглую из своих ухмылок. – Вот вашей дочери я бы наверняка понравился!

Удар у начальника управления был поставлен не в пример хуже, чем у его подчиненного. Хорошо, однако, что я успел убрать пальцы от скальпеля, а то порезался бы. А так только сплюнул на дорогой паркет кровь из разбитой губы. Но уже один тот факт, что выражение дикого самодовольства исчезло с лица босса заговорщиков, меня слегка порадовал. То ли еще будет!

– Язык у тебя длинный, Стрельцов, – процедил Сердитых. – И гонора многовато. Ну да ничего – мы его из тебя откачаем. Вместе с кровью, так тебя распротак! – Он постепенно успокаивался. – Поздновато мы узнали про свойства твоей крови, вот ведь какая штука! Иначе не стали бы устраивать тот фейерверк на даче Глеба Александровича. Но все хорошо, что хорошо кончается. Ты выжил и теперь у меня в гостях… Лучше и быть не могло, не так ли? Ах да, вижу, ты так не думаешь. Ну, в этом деле наши с тобой точки зрения не совпадают. Да и во всем остальном тоже. Кстати, не расскажешь, как вам с подполковником выкрутиться удалось? Просто интересно.

М-да, я был прав: поболтать он любит. Между тем скальпель уже свободен, беремся за ключ.

– Не расскажу, – отозвался я. – Кому, как не вам, знать: любопытство в вашей профессии – не самое лучшее качество.

– Ну, это смотря чье любопытство, Стрельцов. Мое, например, – закон. И ежели я чего хочу знать, то ты мое любопытство удовлетворишь, так тебя распротак!

– Пытать будете? – усмехнулся я. – Сила псиоников на меня не действует, даже когда я под станом. Так что придется по старинке. А я терпеливый, кстати. И терять мне нечего.

Та-ак, вот и ключ освободился… И сила возвращается – моя кровь почти переработала стан… Скоро-скоро…

– А хоть бы и пытать! Времени у меня хватает, и стан еще найдется. Вколем тебе, зафиксируем и займемся, помолясь. Среди моих людей, чтоб ты знал, в таких делах ба-а-альшие мастера имеются! Визжать у меня будешь, гнида!

Все-таки я его разозлил. Это хорошо. И он ослабил бдительность, и подчиненные его больше за нашим словесным поединком следят, чем за тем, как бы чего не вышло. И от Калашникова все отвлеклись, только на меня смотрят. Давайте, Глеб Александрович, самое время! Что же вы медлите? Надо бы еще сказать Сердитых что-нибудь дерзкое, чтобы совсем уж из себя вывести.

Но планы мои нарушил Калашников. Тем, что заговорил:

– Товарищ полковник, а как насчет нашего уговора? Я свою часть выполнил – привел вам Стрельцова. Где моя семья?

На лице Сердитых появилось выражение легкой досады – будто кот заорал не вовремя и отвлек его от важных размышлений. Впрочем, чего-то подобного я и ожидал. Теперь, когда начальник управления считал, что все устроилось как нельзя лучше, зама своего он уже мысленно списал в тираж как отработанный материал. И все же он повернулся к Калашникову.

– Тут вот какая штука, Глеб Александрович. Я хорошо подумал и решил, что это будет… несвоевременно. Понимаешь, ты меня подвел. Здорово подвел, так тебя распротак, заставил нервничать. А я этого очень не люблю, Глеб Александрович. Вот скажи, как тебе доверять после этого? Да, извинился ты хорошо, – полковник мотнул головой в мою сторону, – зачет. Только, как в песне поется, этого мало. Мне нужно снова научиться тебе доверять, а для этого время требуется. И я тут вот что подумал: пусть твои посидят в надежном месте, а мы посмотрим. На твое поведение посмотрим. По-моему, разумное решение, как думаешь?

Хм… А он еще меня гнидой называл! Зря, конечно, Калашников вообще с ним заговорил: ответ был известен заранее, а к тому же все на него сейчас смотрят. Правда, без напряга смотрят, расслабленно, ибо не ждут ничего, потому что сила его, что уже вернулась, в такой толпе теряется, заглушаемая общим фоном. А простой отживший, да еще безоружный, что он может? Да его любой кинетик или парализатор на раз уделает. Тут они, конечно, в корне неправы, но ведь сами-то этого не знают.

Это знаю только я. Более того – я это уже чувствую, потому что от стана в крови избавился. И ключ у меня в руках уже, нужно только им аккуратно наручники отомкнуть. И врагов ближайших я уже идентифицировал. Двое рядом со мной – скоростники, это раз. Брюнет – глушитель, это два. Вон еще два глушителя – мужчина и женщина, очень похожие друг на друга. Брат и сестра, что ли? Это три. Их кончать в первую очередь. А больше… может, никого и не понадобится, если сработаем четко. Фризеры, пьющие жизнь, псионики, парализаторы – это нам с Калашниковым по барабану: стойкость мою к энергетическому и пси-воздействию он впитал. Сверхскорость тоже. Но это, кажется, и все. Ни глушитель, ни пророк в нем не прорезались. Наверное, оно и к лучшему. Кстати, рядом с Калашниковым тот бородач стоит, из встречавших. И он кинетик. Может, его тоже на всякий случай?..

Ну, давайте, Глеб Александрович! Сейчас или никогда! Потому что если глушители вдруг решат меня просканировать, то силу мою заметят, и тогда все, швах!

Между тем начальник управления «А» смотрел на своего заместителя с ядовитой и одновременно покровительственной улыбкой. Не знаю как, но у него это получилось совместить. Тоже наслаждается, упырь! Будто подпитку какую-то с чужих страданий имеет. Хуже любого Измененного!

– Ну, чего молчишь? – осведомился Сердитых.