Дверь в комнату скрипнула, в образовавшуюся щель просунулась белобрысая голова Красмана, его серые глаза вопросительно и с надеждой посмотрели на Таю.

– Если за супружеским долгом явился, то это не ко мне, – мрачно сказала она. Физиономия Красмана скривилась и исчезла. Дверь со скрипом закрылась.

Тая вздохнула и сползла с кровати. Махинация с обменом душами во сне не удалась, а время шло и шло. Ситуация в Ниарто в любой момент могла стать критической: это глупой девчонкой-бездельницей притвориться несложно и уверить всех в своем «перевоспитании» легко, а вот исполнять чужую работу на должном профессиональном уровне не у всех получится, у Таяры точно медиком стать не выйдет. Какие же есть варианты обратного обмена?

– Никаких аварий! – стукнул кулаком по столу Герман, услышав про ее задумку. – Ты-то, может, и улетишь в свой потусторонний мир, а у меня жена инвалидом остаться может!

– Мне надо смертельно напугаться!

– Напугайся иначе!

– Как???

– Таяра жутко боялась морга и в больнице была всего раз, когда мы договаривались с главврачом об аннулировании твоего рабочего контракта по целевой интернатуре.

– Так то Таяра, а я полтора года упрашивала папу-короля выделить больнице деньги на обустройство морга, – отмахнулась Тая. – Я мечтаю заглянуть в родную прозекторскую и увидеться с Дмитрием Ивановичем. Раз хороших идей нам в голову так и не пришло, то пойдем-ка заглянем в самое холодное помещение больницы – все ведьмы черпают силы на кладбищах, а морг – в каком-то смысле их аналог. Вдруг и почувствую в себе какие силы?

– Тая, какой поход в морг, если сегодня суббота?

– А вы научили пациентов отходить в мир иной исключительно в рабочие дни? – скептически приподняла брови Тая.

– У Широкова выходной день!

– Герман, перед тобой и без Широкова двери морга гостеприимно распахнут, а Дмитрию Ивановичу позвоним и пригласим его на посиделки.

В ожидании единственного оставшегося в больнице патологоанатома, Тая побродила по прозекторской, чувствуя светлую грусть ностальгии, но никак не приток темных сил. Зашла в свой рабочий кабинет, по пути здороваясь с немногочисленными встретившимися бывшими коллегами, которые теперь не останавливались, чтобы обсудить с ней животрепещущие новости больницы и результаты вскрытий и анализов, а быстро проходили мимо, спеша по своим делам. Тамара Игоревна Красман была теперь исключительно женой заместителя главврача. На Земле с момента ее отбытия в королевство Ниарто прошло три с лишним года, и персонал больницы успел напрочь вычеркнуть ее из списка врачей-специалистов.

За ней по пятам следовал Герман, подмечая, с каким горячим интересом она рассматривает поступившее в больницу новое оборудование, какая белая профессиональная зависть проскакивает при этом в карих глазах, как она чуть ли не облизывается на современные микроскопы, недавно закупленные больницей и лично привезенные Германом из Москвы.

– О чем думаешь? – не выдержал Герман.

– Раз ведьма давным-давно сумела переместить в мое королевство Таяру, то переброска материальных объектов из мира в мир в принципе возможна, а мне край нужно высокотехнологичное оборудование для кое-каких исследований. Ой, не кривься так, уж поняла, что от тебя милостыни не дождусь, с барского плеча ты мне микроскоп не скинешь, но я могла бы поступить иначе – прислать тебе срезы тканей нежити на определение вирусов и бактерий.

Ей удалось заинтересовать Красмана:

– Предполагаешь, что разумность твоих зомби определяется разумностью поселившихся в них микроорганизмов?

– А что еще это могло бы быть? Такое, что сразу и не разглядишь? Ты же слышал историю – с неба упал какой-то метеорит и полезла в их мир эта зараза. Очень похоже на бактериологическое заражение!

– Интересная у тебя жизнь, Светлова, – задумчиво сказал Красман, – ты и в магическом мире нашла себе уйму развлечений по душе.

– Так что насчет дружеской помощи «от мира к миру»? Поделишься лабораторным оборудованием? Или возьмешь на МРТ пару зомбиков? И что ты морщишься?! Ты только представь, как быстро закончилась бы очередь на томограф при появлении Лёлика и Жорика! И не надо обзываться на меня нехорошими словами!

– Тая, я не обзываюсь, я молчу.

– Тогда убери свое мнение со своего лица!

Герман вздохнул и пробормотал:

– Скорей бы пришел Широков.

Дмитрий Иванович не заставил себя ждать. Он искренне удивился, когда Тая бросилась ему на грудь, причитая, как она успела по нему соскучиться – Таяра давно не пыталась поддерживать близкие отношения с верными друзьями своей сестры.

– Что это на тебя нашло? Гормоны пляшут на ранней стадии беременности? – хмуро проворчал Широков, обнимая Таю в ответ, но его морщинистое лицо смягчилось и было видно, что ему приятна такая бурная встреча.

– Нет, просто давно вас не видела.

– На той неделе в квартире твоей матери встречались, – напомнил Широков.

– Пусть так, пусть встречались, – отмахнулась Тая, – но я все равно очень рада встретить вас вновь.

– Ты для чего в прозекторскую нагрянула, никак вспыхнувшую после аварии фобию преодолеть сумела?

– Нет, не сумела. Так... хотела проверить, станет мне страшно в морге или нет. Вы расскажите лучше, как у вас дела, а то только через маму о ваших новостях узнаю.

– Какие в мои годы новости? Скриплю помаленьку, муж твой всё не может на заслуженную пенсию меня отпустить в связи с отсутствием замены. Ты уж объясни ему, что если он будет так привередлив к молодым кадрам, то ему скоро придется самому в патологоанатомы переквалифицироваться, чтобы эту вечную вакансию закрыть.

Несмотря на отсутствие новостей, Дмитрий Иванович разговорился. Они втроем сидели в рабочем кабинете патологоанатома и дружно вспоминали прошлую совместную работу, последние попавшие под скальпели Красмана и Широкова интересные случаи, новые методы лечения различных болезней. Тая маялась от невозможности поделиться своими новостями о новых веяниях в магической хирургии, но оттого с еще большим интересом слушала своих собеседников и старалась как можно лучше сохранить в памяти их лица. На долгие годы сохранить.

– Дмитрий Иванович, а большая фотография Клары Матросовой так и висит у вас в квартире на стене на самом видном месте? – спросила Тая.

От неожиданного вопроса Широков закашлялся, потом сухо ответил:

– А с чего мне ее снимать? Пятьдесят лет провисела, пусть и дальше висит.

Скулы старика смущенно покраснели, он быстро заговорил о биопсиях, а Тая подумала, что есть на свете однолюбы, для которых и полвека – не срок. Прерывая ругань Широкова на всё онкологическое отделение разом, Тая снова подняла болезненную для старика-патологоанатома тему:

– Дмитрий Иванович, расскажите, пожалуйста, что тогда в Крыму произошло, теперь ведь уже можно, после стольких лет.