торжественно-равнодушным тоном и обижаться одновременно, неизвестно) бросили незримые.

– Переживу, – хищно усмехнулся Лихаэль. – А миры… как-нибудь тоже переживут или не переживут! Одним… десятком больше-меньше – не трагедия вселенского масштаба.

Реакции после ответной оторопи первопредок дожидаться не стал, привычно сграбастал Аську в охапку и прыгнул-шагнул с плато вниз.

– Разобьетесь! Там защита от телепортации… была, – успела краем уха услышать Ася вяк, и скалистый мир с каменными балансирами сменился иной декорацией.

Глава 37

Дядька

Трава по пояс и выше, только не привычно зеленая, а сине-зеленая, оранжевые облака и яркое рыжее солнце с крупный апельсин над головой стали новой реальностью. Лихо небрежно шуганул пушистых и полосатых, как зебры-лилипуты, зверьков, вставших рядами столбиков при появлении чужаков, затем потребовал:

– Думай о своем мире, о своем родиче!

– Ты же сказал, что не можешь меня домой отвести, катастрофа будет, – наморщила лоб Покрышкина. Не то чтобы это ее сильно волновало, эгоизм он такой, своя рубашка ближе к телу, но жить на обломках, оставшихся после походя устроенного Лихом Армагеддона, тоже не хотелось.

– Точно, – подтвердил Лихаэль, срывая синюю травинку и принимаясь гонять ее из одного уголка рта в другой с фантастической скоростью без ущерба для дикции. – Зато я могу выдернуть на время кого-нибудь оттуда и вернуть обратно, без причинения вреда душе и телу. Весть о себе сама передашь, перед Равновесными в долги не влезая. Они в этом похуже созданий из плоти будут. Вечно считают себя правыми и всех иных должными их «права» придерживаться. Удивляюсь, как нынче свою оплошку признали.

– Ты дядьку моего можешь сюда перенести? – вычленила главное девушка.

– Для постоянной жизни не могу, защитной оболочки моего могущества надолго недостанет, чтобы смертного, иному миру сужденного, укрыть.

– А я как тогда?

– Ты мне суждена, – отрезал Лихо бескомпромиссно, так, что всякая охота с ним спорить пропала резко.

– Что мне надо, чтобы с дядей поговорить? Думать о нем? – вернулась к главному для нее сейчас Ася.

– И это тоже, я его буду твоей кровью звать, – небрежно пояснил первопредок странными словами то, что казалось ему самому очевидным и не нуждающимся в детальных разъяснениях.

Лихо сцапал Аськину левую руку и расхватил ладонь не лезвием или зубами, а, как обычно, ногтем. Взял и чиркнул. Порез в десяток сантиметров как минимум сразу наполнился алой влагой. Только больно совсем не было, ничуточки, будто не порезали, а нарисовали на коже линию.

Лихо наклонился и слизнул выступившую кровь, снова сжал ладонь и быстро разрисовал кожу, обмакивая в живительный источник указательный палец, странными закорючками. Закончив рисование, во время которого Ася стояла статуей, чтобы ей случайно чего-нибудь не откромсали больше, чем нужно, древнейший так же легко, как ладонь девушки, разрезал собственную и щедро смешал две крови.

– Какое имя носит твой родич? – между делом уточнил Лихаэль.

– Иван Федорович Смирнов, – отчиталась девушка, носившая фамилию матери, взятую ею при неудачном замужестве. Думала Ася себе родовую вернуть, но как представила волокиту с документами, решила остаться Покрышкиной. Дядька не возражал, он вообще на такие мелочи всегда плевать хотел. Какая разница, что у племяшки в паспорте написано, если в венах одна кровь?

Выкрикнув названное имя, Лихаэль взял в щепоть нечто незримое и дернул, прихлопнув разрезанные ладони: свою и девушки. И теперь уже сама Ася ощутила натяжение и запах – запах дядькиных папирос и едва уловимый, он никогда не пользовался парфюмерией чересчур, аромат одеколона.

Он врезался в Аську. Крепкий, сухощавый мужчина с седоватым ежиком волос на голове, в старом спортивном костюме, какой обычно носил дома. Девушку обдало родным запахом. Дядька мгновенно узнал, сгреб племяшку в охапку, задвигая себе за спину, и настороженно заворчал:

– Ёкарный бабай, мелкая, куда ты опять вляпалась?

– Не виновата я, – шмыгнула носом девушка.

– Еще скажи, он сам пришел, такой рыжий и пестроглазый, как на маскарад вырядившийся, – сканируя окружающее пространство и окидывая Лихаэля недоверчивым взглядом, процедил дядька.

– Не сам, ему меня вытащили, потому что развлекаться хотел, – поправила Ася.

– Вот как? – в глуховатом голосе дядьки щелкнул взводимый курок.

– Не-не, не в этом смысле, – пока дядька не кинулся избивать древнейшего, активно замотала головой девушка, почему-то покраснев.

Все равно же врезать хорошенько этому невозможному гаду он бы не смог, и вдруг бы сам пострадал? Так чего жаловаться? Тем более что Лихо, при всей своей невозможной придурошности, ее действительно не домогался. Ему, такому раскрасавцу, она, небось, вообще не девушкой, а занятной зверушкой казалась, как Шеару его шерстистые носороги. У Лихаэля даже дивные эльфийки интереса мужского не вызывали. То ли успели надоесть за века, то ли вкус поменялся, и теперь древнейшему нужно было что-нибудь поэкзотичнее.

– Вы похожи, – разомкнул уста Лихаэль, закончив быстрое изучение призванного родственника своей человечки. – Он тоже забавный, но без дара. Ты интереснее и фыркаешь смешно! Разговаривай, у тебя немного времени, защита будет таять. Я покуда обожду.

Кивнув самому себе, Лихаэль прищелкнул пальцами и просто исчез или стал невидимым, проявляя несвойственную ему тактичность.

– Фокусы? – недоверчиво нахмурился дядька и прищурился, изучая странную местность. Облака оранжевые, трава синяя, такого он нигде на Земле не видал, хотя много где побывать успел. Судьба его по шарику изрядно пошвыряла, оставляя на теле свои автографы. Это на лице по счастью ничего, а на груди, спине, особо на ногах изрядно расписалась.

– Нет, дядь Вань, он и в самом деле может почти все, и точно может все, что только заблагорассудится его левой пятке, – вздохнула девушка. – Вот тебя в другой мир достать смог, пусть и ненадолго, а другие не смогли.

– Докладывай, как ты докатилась до жизни такой и чем помочь, – приказал дядька, привычно потерев шею, и снова стиснул племяшку в объятиях, прижавшись на миг бритой до синевы щекой к ее щеке.

И Аська рассказала все, как есть, чем занималась, где и с кем в последнее время ей путешествовать приходилось. Дядька слушал внимательно, про чудеса иных миров и всякие фокусы информацию сквозь себя пропускал, не зацикливаясь. Просто как фактические данные. На последней трети рассказа уже уточняющие вопросы задавал, когда в тему вписался. Прохаживался по синей траве, как по линолеуму на кухне или ковру в спальне. Под конец подытожил, озадачивая вопросом по существу:

– Я не понял одного, он тебя не желает вернуть или не может?

– Не хочу, – ответил голос Лихаэля откуда-то издалека. – Но даже если бы хотел и мог, смысла не вижу. Ритуал призыва поменял человечку, если ее засунуть назад, мир будет пытаться от нее избавиться. Дар пробужденный