Молодящаяся крашеная блондинка со странным розовым со стразами бантом над правым ухом долго искала, кто сегодня работает на указанной Оборотнем машине. Точнее, она не столько долго искала, сколько постоянно отвлекалась на входящие вызовы и на вопросы, а также на спорные, не очень приличные шутки водителей.

— Что-то я не могу найти в списке, — сказала она лениво, даже не глядя на парня.

— А вы спросите по своей связи, — предложил он, стараясь быть предельно милым.

— Служебная связь не для личных целей, — отрезала женщина, продолжая водить пальцем по засаленным и истертым листам.

Оборотень потянулся через стол и взял обеими руками руку женщины.

— Милая, всего два вопроса по связи: машина номер такой-то, кто работал сегодня утром и когда будешь на базе? Ну, пожалуйста!

Глаза его источали мольбу. Он убрал свои руки, а в руках женщины осталась свеженькая денежная купюра.

— Ой, а лицо-то, лицо! — запричитала, разулыбавшись, женщина. — В театральном, что ли, учился?

— Нет, что вы?! Я — сама искренность.

Через три минуты она не только сообщила, что водитель заканчивает смену через час, значит, через полтора можно уже ждать тут, но и написала на всякий случай его мобильный телефон.

Еще несколько свеженьких купюр, которых Оборотень подготовил достаточно, исчезли в кармане того таксиста, который утром приезжал за Петровым. Взамен их парень получил то, о чем спрашивал, — информацию о передвижении пассажира. Но его это не порадовало. Водитель охотно рассказал, что довез мужчину до станции метро «Юго-Западная». Предлагал подбросить его и дальше, и даже пятьдесят километров от МКАД его не пугали, но пассажир отказался, потому что у него там где-то машина стояла.

— И какая машина? Видел же, братан, наверняка, куда он барахло перенес?

— Нет, сынок, не видел. Зачем мне? Он выгрузился, дверью хлопнул, я и поехал. Что мне за интерес рассматривать, какие машины у моих пассажиров?

— Ну а где хоть то место, куда он ехать собирался? Назвал же? Ты же узнал как-то, что это пятьдесят километров!

— Про километры он сам сказал. Мол, не надо меня дальше, далеко, аж пятьдесят километров. Вот так вот сказал.

— А что там по трассе в пятидесяти километрах?

— А тебе это ничего не даст, пацаненок, потому как у того мужика дача не на трассе стоит. Пятьдесят километров ехать — это не значит, что по трассе. Он так и сказал: пятьдесят километров да по битой дороге. Почем я знаю, где съезд с трассы и в какую сторону?! Возьми вон карту, черти все возможности, если тут или там сворачивать, да еще вправо или влево, и броди — ищи кого хочешь. А я больше ничего не знаю.

— А если ничего не знаешь, зачем деньги взял?

— Так ты предложил, я и взял. Я ж не знаю, почему ты мне их давал. Да и все равно мне. Дал — и хорошо!

Оборотень был на грани отчаянья. День начинался прекрасно, если не считать легких капризов Лены; Петров был практически в его руках! А закончился день из рук вон плохо! Все достижения испарились, как дым. Сейчас он имел даже меньше, чем двое суток назад, потому что тогда был хотя бы план, а сейчас нет никаких мыслей о том, куда двигаться дальше. Впрочем, одна мысль, весьма необычная для человека его профессии, все же царапнула сознание. Парень достал телефон и набрал номер:

— Эмма, солнце, нужна твоя помощь.

— Что, уже накрыла близость затмения?

— Хм, я о нем, если честно, напрочь забыл. А что, надо было помнить?

— Как хочешь. Я предупредила, а что делать с информацией — это твое дело. Хотя, ты наверняка уже знаешь, что, кто предупрежден, тот вооружен.

— Где-то слышал. Спасибо, что напомнила. Но у меня к тебе дело.

— Хорошо, давай выкладывай «дело».

— Вот что предпринять, когда вдруг все, что построил, рассыпалось прямо в руках?

— Для начала понять, что построил ты не то, что думал, что строишь.

— Мудрено, но все равно не легче. Что делать-то?

— Попробую объяснить. Видимо, то, что ты построил, предназначалось не для того, на что ты планировал это употребить, а значит, оно было нежизнеспособно в этом твоем мире. Видимо, зачем-то оно было тебе нужно, раз построилось, но твое осознанное намерение хотело перетянуть это в другой мир, не в тот, для которого это было предназначено…

— Эмма! Прекрати! — перебил ее Оборотень. — Ты же знаешь, что у меня сильные мышцы, а не мозг. Со мной надо как-то попроще.

Женщина обреченно вздохнула на том конце связи.

— Что предпринять? Да раз уж что-то расползлось в разные стороны: предмет оказался не там, где ты построил для него место, то вернись в какую-то точку, где могло случиться это раздвоение. Может быть, там ты найдешь другой, правильный путь.

— Ну, в этой речи я, если напрягусь, уже смогу что-то понять. По крайней мере, тут есть указание на конкретные действия. Нам, солдатам, надо давать поменьше ребусов на размышление. Нам надо давать уже готовые указания к действиям.

— Но, даже правильно вернувшись в точку начала, ты, не осознавая, что именно ты выбираешь, к чему действительно стремишься, снова можешь уйти в сторону. Так что лучше бы тебе подумать.

— О’кей, золотая моя, я постараюсь. Спасибо.

— Вообще-то, Стас, я не удивлена, что у тебя разлад пошел.

— Что ты от меня скрываешь?

— Я не скрываю. Я тебе сказала сразу. Буквально вот-вот будет лунное затмение, а для тебя, как для родившегося под красной луной, этот период довольно сложный. Ты думаешь, тебя просто так назвали Оборотнем? От нечего делать?

— Просто потому, что под полной луной ходят оборотни. Это — легенды.

— Легенды — это тайные знания, переданные в зашифрованных образах. А имена к людям цепляются те, которые отражают их сущность. Твоя сущность в оборотничестве, в том, что у тебя две сущности. Считай, две судьбы. У тебя может случиться перелом, и он может быть тяжелым.

— Хорошо, Эмма, я буду иметь в виду. Спасибо.

— Ты меня не услышал.

— Не знаю, что ответить тебе на это. Я не знаю, что ты имеешь в виду.

— Ладно. Надеюсь, до свидания.

— Бывай! Свидимся.

Оборотень, выключая телефон, хмыкнул с сарказмом. Вернуться к началу разлада, вспомнил он указания колдуньи. Ну что ж, разлад начался… может, утром. Точно, все началось, когда позвонила жена Петрова. Лена отреагировала странно. Парень решил срочно повидаться с Леной, а поскольку рабочий день еще не закончился, то навестить ее в офисе будет правильно еще и для того, чтобы пообщаться с Игорем. Возможно, увлекся Оборотень поисками точки отсчета, то самое начало, про которое говорила Эмма, как раз в кабинете и находится.

Игоря Столыпина удалось увидеть только издали и мельком. Как раз тогда, когда Оборотень подъехал и парковался, из главного входа стремительно вышел (даже скорее вылетел) Игорь и тут же исчез в подкатившем к нему автомобиле. Оборотень не успел даже подумать о том, что неплохо бы его перехватить, и уж тем более он не успел ничего предпринять. Помахав рукой вслед быстро растворяющейся вдали точке, которая еще недавно была машиной Столыпина, парень вышел и побрел в офис. «По крайней мере, — подумал он, — Лена никогда не уходит раньше своего начальника. Значит, она еще наверху».