— Итак, герцогиня, что мне сказать этим мятежникам?

Он почти слышал лихорадочное движение мыслей у нее в голове.

— Им всем страшно любопытно узнать твое мнение, поскольку ты его никогда не высказываешь. Много спекуляций о том, чью сторону ты поддерживаешь.

— Ха! Я вообще имею очень смутное представление о том, в чем заключается разница между этими сторонами.

— Напускать на себя таинственность — весьма эффективно. Это заставляет людей видеть в тебе серьезного мыслителя.

— В таком случае я продолжу хранить молчание, пока они не убедятся в обратном.

Минерва погладила его рукой по щеке.

— Я начинаю считать, что твой природный здравый смысл способен на многое.

Блеск ее голубых глаз пронзил его до глубины души. Незамысловатая ласка и несколько слов похвалы от Минервы значили для него гораздо больше, чем чрезмерное внимание десятка красивых женщин. Он думал о том, как стать достойным ее. Ему никогда не стать таким, как его отец, который без труда одержал бы верх над этим собранием, повлиял на мнения политиков силой своих личностных качеств и блестящим интеллектом. Но теперь Блейк занимает место герцога, и, возможно, ему все-таки удастся ввести людей в заблуждение и заставить поверить, будто он достойный преемник покойного Хэмптона. Однако если он хочет сохранить даже то минимальное уважение, которым пользуется сейчас, он не может допустить, чтобы они узнали его постыдную тайну. Люди, которые сейчас воспринимают его как лидера, посмеются над его невежеством.

И — проклятие! — это может открыться со дня на день. Возможно, уже сейчас Хантли распускает о нем слухи.

Минерва нахмурилась. Что на этот раз?

— Замок Уорфилд. Что мы будем делать?

— Гидеон не имел права давать обещание, не посоветовавшись со мной.

— Я тоже не имела. Прости.

Блейк понимал, что ее гордость и самоуважение сильно уязвлены. Если некогда ему доставило бы удовольствие увидеть Минерву униженной, то сейчас ему хотелось вновь сделать ее счастливой.

— Ты имела полное право. Там, в библиотеке, я сказал им, что ты пользуешься моим доверием, и это были не просто слова. Я поддержу тебя во всем. И прежде чем ты скажешь, что я должен принимать решения обоснованно, позволь тебя заверить, что я больше полагаюсь на твои способности и суждения, чем Гидеона.

Он дал ей все, чего она хотела. Благодаря Блейку Минерва обладала влиянием, о котором раньше едва ли могла мечтать. А ведь ее девичьи грезы никогда не были слишком скромными.

Но ей хотелось большего. Ее жизненной целью всегда было полноценное политическое партнерство с мужем, и ей недостаточно было оказывать влияние через Блейка. Гораздо большее удовлетворение она получила бы, используя власть при его активном участии. Если ее предположения относительно мужа были верны — а она все больше и больше убеждалась в этом, — то они объясняли его длительное отстранение от политических и общественных дел. В чем заключалась причина его неумения читать, значения не имело. С ее помощью он мог бы преодолеть эту трудность. Она хотела исполнять ту роль, которую по ее предположениям играла Аманда.

Это было ее право не как герцогини, а как его супруги.

Блейк недостаточно доверял ей, чтобы открыться, и Минерва понимала причину. В течение всего их знакомства она недооценивала его и относилась к нему с презрением. Ей стыдно было вспоминать об их ссоре в Париже и о том, как она бранилась.

Но теперь ее чувства изменились, и она не скрывала этого. Если ей не удастся разговорить его и заставить открыться ей до отъезда гостей, тогда она сама поднимет этот вопрос. А пока она будет использовать некоторые женские уловки и ухищрения, о которых узнала от Селии и Дианы. Откровенная книжка, которую дала ей Селия, содержала множество идей, но раньше она не представляла, как претворить их на практике. Теперь ей не терпелось это сделать.

Гидеона не обрадовало то, как решился вопрос с замком Уорфил, но Блейк твердо заявил ему, что решение принято и он должен с этим примириться. К удивлению Блейка, его зять уступил без лишних споров. Утверждение покойного герцога оказалось верным: он был ведомым. Чтобы урегулировать возникшие в результате этого разногласия между Гидеоном и Минервой, Блейк предложил им вместе подумать над тем, как смягчить и успокоить задетые чувства конкурирующих сторон.

Его предложение сработало. После обеда парочка уединилась в уголке гостиной и вела разговоры по крайней мере в течение часа. То, что он сумел решить проблему Минервы, порадовало его. Однако если он рассчитывал на физическую демонстрацию благодарности своей супруги, то его ждало разочарование. Стыдливо улыбаясь, Минни предупредила его, что в эту ночь ему не следует приходить к ней в спальню. Из этого супруг сделал вывод, что следующий герцог Хэмптон пока еще не был зачат, но сожалел Блейк не о том.

Он ощущал беспокойство, и спать ему не хотелось. Однако партия в бильярд его не прельщала, и Блейк все же приготовился ко сну. Лакей помог ему облачиться в легкую свободную рубашку, подходящую для этого летнего вечера, и был отослан. Когда герцог открыл дверь в свою спальню, то представшее его глазам зрелище вызвало у него счастливую улыбку.

Герцогиня возлежала на гигантской кровати. Свет тщательно расставленных свечей падал на изгибы ее рук, талии, бедер и восхитительные золотистые волосы, рассыпанные по плечам и едва прикрывавшие соски. Она была совершенно обнажена, если не считать изумрудное ожерелье и пару таких же браслетов.

— Добрый вечер, герцогиня, — произнес Блейк. — Позвольте сделать вам комплимент по поводу вашего наряда.

— Этот комплект выбирал человек, обладающий превосходным вкусом.

— Когда я увидел это ожерелье в лавке, то тотчас подумал, что оно вам подойдет. И именно такую картинку я мысленно представлял.

Минерва подняла брови:

— Вы полагали, что я буду носить его именно так?

— Надежда остается всегда.

— Не верю, что вы вообще когда-либо представляли меня без одежды. И уж тем более когда покупали это ожерелье.

Таким образом она подтвердила, что не сомневается, что супруг выбирал это ожерелье для нее, а не для другой женщины. И хотя Минерва недооценивала способность мужчины представлять женщину обнаженной, причем практически любую, его интересовала лишь собственная жена. Блейк улыбнулся еще шире:

— В последнее время, Минни, я ловлю себя на том, что только об этом и думаю. Особенно в окружении наших утомительных гостей.

— Я заметила, что вам не слишком весело, и решила поднять вам настроение.

Она многозначительно посмотрела чуть ниже его талии, туда, где полы его голубой хлопковой рубашки слегка расходились. Свидетельство того, что его настроение действительно поднялось, вызвало ее улыбку, которую иначе как сладострастной он назвать не мог. Блейк приободрился еще больше.