До этого около десяти лет Калугин довольно активно работал в США по линии ПР — политической разведки. Свободное владение английским языком и другие личные качества позволяли ему легко налаживать контакты в журналистских кругах, среди дипломатов третьих стран, американцев различного социального положения, подчас не брезгуя и сомнительными личностями, в том числе женского пола. Несомненно, он хорошо знал Америку, обладал способностью вживания в незнакомую среду. Все это позволяло получать интересующую советскую разведку политическую информацию».

С другой, «Калугин… занимаясь политической разведкой, не имел опыта контрразведывательной работы ни на территории Союза, ни за границей. В силу этого для многих профессионалов было очевидно, что он вряд ли сможет успешно руководить такой специфической службой…»

Более того, «реальная жизнь подтвердила справедливость подобного мнения. В период работы Калугина начальником Управления “К” не было вскрыто ни одного агента главного противника — американских спецслужб, если не считать сомнительного дела сотрудника МИД СССР Александра Огородника, американского агента, известного в СМИ под кличкой “Трианон” или “Тритон”. Зато имели место провалы ценной агентуры, неоправданные срывы вербовок сотрудников ЦРУ, предательства некоторых оперативных работников ПГУ, ряд разработок но шпионажу велись по ложному пути. Агентурный аппарат Управления пополнялся в основном за счёт вербовок источников в третьих странах.

После отстранения к концу 1979 года Калугина от работы во внешней контрразведке и в ПГУ в целом, уже с начала 80-х годов стала постепенно вскрываться обширная агентурная сеть иностранных разведок в Советском Союзе. Были разоблачены многие десятки западных агентов, в том числе и среди сотрудников наших спецслужб, завербованных от года и до тридцати лет. Многие из них продолжали действовать, некоторые находились на пенсии, другие полностью деградировали или ушли из жизни».

В книге «Первое Главное управление» Калугин сам говорит про вербовку Кука: «Это было моё единственное и самое удачное вербовочное мероприятие за всё время работы в ПГУ».

А вот мнение А.А. Соколова: «Действительно, в книге, являющейся фактически воспоминаниями о тридцати двух годах работы Калугина в КГБ, он не указывает ни одной вербовки агента — их не было у него ни на территории Союза, ни за границей».

Таким образом, только в 1979 году для руководства КГБ и ПГУ стало ясно, что Калугин — агент американской разведки!

В том же 1979 году сорокапятилетний генерал был приглашен Крючковым на площадь Дзержинского на разбор комиссии под председательством зама по кадрам Лежепёкова.

Разбиралась ситуация, произошедшая в сауне с молодыми женщинами, где Калугин хвастался своими знаниями кремлёвской жизни и политики, а также критически отзывался о Брежневе и других.

И если за сауну Калугина «пожурили», то не обошлось и без вопросов по Куку. Тогда от него хотели добиться хотя бы устного согласия, что Кук мог быть агентом спецслужб США и, возможно, был ими подставлен…

Ответы Калугина тогда были односложными и несуразными. Они больше всего возмутили начальника московского Управления КГБ генерала Алидина. Возникла перебранка.

В итоге Калугина после отпуска переводят на работу в ленинградское Управление КГБ. Предлог был один — сауна и пятно на честь мундира. Главная инициатива исходила от самого Андронова. Калугина было необходимо убрать из Москвы. В Ленинграде он должен был находиться под наблюдением и уже не имел допуска к основным функциональным отделам: разведывательному и контрразведывательному.

В Ленинграде у Калугина сразу же начались проблемы с начальником управления генерал-полковником Носыревым. Новый начальник обвинил Калугина в несанкционированных поездках в Москву и в самовольном занятии конспиративной квартиры для проживания.

А.А. Соколов отмечает и такой факт: «Генеральным консулом США в Ленинграде в 1984 году был установленный разведчик — сотрудник советского отдела ЦРУ Майкл Гривский, данные на которого наша разведка получила в 1975 году и информировала об этом контрразведку. Однако американский отдел контрразведки в Москве об этом не знал, и поэтому Гривского как разведчика в Ленинграде не разрабатывали, что крайне негативно сказывалось на результатах. Калугину Гривский был известен, и, скорее всего, именно он поддерживал связь с ним в Ленинграде. Конспиративный вылет Калугина вместе со своей любовницей на Канарские острова стал известен лишь спустя несколько месяцев…»

Карьера закатывалась. В 1982 году Калугина вызвали в Москву и объявили, что летом следующего года он будет направлен на краткосрочные курсы для руководящего состава.

А за неделю до окончания курсов в кадрах ему неожиданно предложили перейти на преподавательскую работу в Высшую школу КГБ. Это уже был конец.

Тем не менее он ещё побездельничал в Ленинграде, а в разгар перестройки встал на путь борьбы с КГБ. Борцом, как и предателем, он оказался весьма значимым.

Именно тогда Олег Данилович сказал себе: «— Достаточно, с меня хватит. КГБ не верит в мою преданность и продолжает следить за мной. Ничего меня не остановит…»

26 февраля 1990 года он был уволен на пенсию. Началась совершенно другая жизнь.

Его выступления «заметно оживили общественную дискуссию» о роли КГБ, потому что генерал КГБ обвинил своих коллег в узурпации полномочий конституционной власти.

И борьба возымела свою цель: 3 сентября 1991 года Калугин был назначен консультантом к новому председателю КГБ В.В. Бакатину. К тому самому, который провозгласил целью своей деятельности «изживаете чекизма». У него даже что-то получилось, не без помощи Олега Даниловича. Словом, он вовремя пригодился тогда и новой власти, ставшей на путь демократии… Если бы не августовские события 1991 года, арест Калугина был бы неизбежен. Именно «демократы» и защитили его от тюрьмы…

Следует отмстить, что в своей борьбе Калугин зашел слишком далеко. В порыве ли гнева или но каким другим причинам он перешел ту самую грань, разделяющую критику от предательства. Но если он был предателем раньше, то тогда всё становится на свои места.

В своей книге, вышедшей в Нью-Йорке в 1994 году, он рассказывает о работе разведки КГБ, и по «странному стечению обстоятельств» в 1997 году за работу на Советский Союз осуждают бывшего сотрудника Агентства национальной безопасности США Роберта Стефана Липку. На суде в качестве доказательств зачитываются фрагменты из этой самой книги.

Там же есть и еще некоторые персоны. Естественно, все агенты: «посол Норвегии в Вашингтоне», «старший дипломат посольства западноевропейской страны», «женщина-архивист посольства крупной европейской страны», «посол крупной арабской страны».

В книге Калугин упоминает «настоятеля прихода в Мюнхене и его друга из американской разведки».

А ведь фамилии и установочные данные работников спецслужб отнесены законодательством РФ к сведениям, составляющим государственную тайну и не подлежащим разглашению. Исключение составляют только официально представленные общественности сотрудники.